приходят к пониманию этого. В Америке и Европе есть чувство «белой вины», понимание неизбежности расплаты за рабство и колониализм. Они еще не понимают, что вся эта политкорректность временна, что всеобщего равенства не будет все равно — это лишь переходный этап к новой расовой иерархии, в которой высшей расой будут уже черные. А в странах, откуда приехала она или моя мать не верят в эту либеральную чушь. Там верят в силу, в мистику, в то что «власть от бога». Им будет легче принять новый порядок, основанный на расовом неравенстве.
— Думаешь? — усмехнулась Сэмми, — говорят, славяне такие расисты.
— Ха, — рассмеялась Латиша, — это же и хорошо. Вот смотри!
Латиша поднялась с дивана, обходя державшуюся из последних сил Настю.
— Она у тебя курит? — спросила она у Мелиссы, — я поделюсь, если ты не против?
Она присела рядом и, затянувшись, воткнула сигарету меж половых губ Насти.
— Ты слышала, Дырка! — прикрикнула Мелисса, шлепнув Настю ступней по щеке, — делай, что тебе говорят.
Настя со слезами принялась сжимать и расслаблять мышцы влагалища, имитируя «затяжку». Издевательски-подбадривающие комментарии Латиши показали, что у Насти, как не странно, начало получаться. Внутри нее становилось все горячее, половые губки почти обжигало.
— Способная сучка, — одобрительно произнесла Латиша, вовремя выдергивая сгоревшую до фильтра сигарету. Из влагалища колечками выходил дым. Латиша похлопала Настю по бритой промежности и поднялась на ноги.
— У тебя есть «крокодильчики»? — спросила Латиша у Мелиссы.
— Да, — чернокожая спортсменка порылась на ближайшей полке и кинула мулатке небольшой кулек, который Настя купила в числе прочих девайсов. Латиша принялась доставать страховидные зажимы с острыми зубками. Настя невольно дернулась, когда Латиша нацепила первую прищепку на ее грудь.
— Спокойно! — Латиша шлепнула Настю по щеке, — все сиськи расцарапаешь! — добавила мулатка, цепляя еще одного крокодильчика прямо на сосок. Чтобы не кричать Настя с еще большим усердием начала вылизывать ноги Мелиссы, пока ее груди украшали все новые и новые зажимы. Наконец Латиша закончила и встала. Мелисса отвела ногу, дав языку Насти передохнуть, пока она с подружками любовалась творением Латиши. Это выглядело почти как произведение искусства: выгнувшаяся дугой белая девушка, с искаженным мукой красивым лицом, почти синими от зажимов грудями и раззявленным влагалищем, пускавшим дым, словно маленький вулкан.
— Это надо сохранить, — произнесла Сэмми, снимая Настю на камеру мобильника, Мелисса и Латиша тоже сделали несколько снимков.
— Ладно сучка, можешь лечь на спину, — сказала Мелисса, — а то пиво наружу лезет.
Настя благодарно посмотрела на хозяйку и упала на спину, бессильно раскинув онемевшие руки и ноги. Привычно открыла рот, когда Мелисса, скинув трусики, встала над ее лицом и медленно опустилась. Тугая струя ударила в рот белой девушки, жадно глотавшей уже полюбившуюся мочу с привкусом пива. Когда поток иссяк, Настя с любовью облизала черную пизду, лаская Мелиссу язычком.
— Я же говорила, — рассмеялась Латиша, — это с местными еще придется поработать. А этим проще принять власть сильной расы — потому что они любят силу.
— Кто-то еще? — Мелисса потянулась всем телом, медленно, почти нежно проводя мокрым влагалищем по лицу Насти, — никто не хочет в туалет, леди?
— Я хочу! — вскинулась Сэмми, — сейчас пузырь порвет.
Мелисса встала, уступая место и на лицо Насти обрушилась влажная душная тяжесть. Упругая черная плоть заволокла мир пахучей тьмой и в рот Насти вновь хлынул мощный поток со вкусом пива и соли.
— Оххх, — откуда-то сверху пробился довольный выдох Сэмми, —
Униженные и оскорблённые 
webmaster@3iks.ru