- он нудный, но добрый он, Баум, к Ивану. И поэтому он объясняет ему : "Не, Вань, не, ты, Вань, брось... Это в жилу... Но тебе бы отсюда исчезнуть. Не, ты брось... Бабы эти, начальство..."Разводит руками Иван : "Да куда ж я пойду, Моисеич? Мне идти-то ведь не-екуда, бля, Моисеич. И потом, как же так я возьму и уйду? Ведь запишут прогул, Моисеич. Я уж как-нибудь тут, я - тихонько."Но щурится Баум довольно и давит Ивана медвежьею лапой : "Не, Вань, не, ну ты брось... Это в жилу. Не, брось, я устроил, ты слышишь. Не, брось ты, старик! Ты пойдёшь, старикашка, сейчас в Дом наук и ремёсел.""Это как же пойду я туда, Моисеич? За каким же, прости, я пойду-то туда, Моисеич?"Но весело щурится Баум и давит Ивана медвежьею лапой : "Не, брось, я устроил. Устроил я всё, старикашка. Там сегодня проводится эта... как её.. конференция по переводу на новые рельсы.""Эх ты-ы! Как ты сказал?""Научно-практическая... по переводу на новые рельсы. Я тебя записал, ы-ы-ы, делегатом от нашей конторы. Ы-ы-ы. Не, брось... Это в жилу, старик. Это - в жилу.""Не-ет, Ефим Моисеич, ты бро-ось! Это вовсе не в жилу, Ефим Моисеич!" - завывая, Иван восставал из-под лапы медвежьей. Эта страшная самая смесь - эта кровь голубая со спиртом - кипятком голубым клокотать начинала в Иване: "Нет уж, не-ет, это ты-ы брось, Ефим Моисеич! Да ты... Да ты хоть понимаешь, о чём ты мычишь?! Это я-то, прошедший ковровые плахи тех, бля, коридоров? Я-то, изгнанный, бля, отовсюду и смеявшийся дерзко в те чекисткие жирные морды- на научно-практическую по переводу на новые рельсы? Смеяться изволите, бля?!"И, восстав из-под лапы медвежьей, он стоял перед Баумом бледный, гневный и хваченный спиртом.Моисеич слегка оробел, заморгали медвежии глазки. А потом он с улыбкою грустной взглянул на Ивана. Житейски - житейски он мудрый был, Баум. Несравне-енно мудрее Ивана с его голубым кипятком. И поэтому грустно он так поглядел на Ивана и тихонько и нежно ему прорычал : "Не, брось ты, старик. Ну куда ты, подумай, пойдёшь? Здесь тебе оставаться - ты сам понимаешь... Ы-ы-ы... Бабы эти, начальство - учуют, собаки. Не, брось ты... Это те ещё, знаешь, дела... И домой тебе тоже не в жилу - жена там, базар, мать... Я знаю? Не, ты брось... Это те ещё, знаешь, дела."И открылась Ивану вся бездна паденья его. Это "некуда деться" в провалах сероватых запутанных будней. Эта жизнь - обступает и душит, и душит Ивана. Это время - оно только гонит и гонит, и Иван под бичами его - как савраска.."Это что ж ты творишь со мной, Господи Боже?" - возопил дерзновенно и горько Иван, -"Это нешто и есть благодать Твоя, Господи Боже, когда некуда, некуда, не-ку-да деться?!"И поник головою Иван и скупую слезу уронил в майонезную банку. Сердце Баума кро... кровию облилось, отозвавшись на муку Ивана. Нет, не тем голубым кипятком, а простой человечьею кровью. И Баум, опять придавив его лапой, мычал : "Я тебя провожу... Ы-ы-ы... До дверей. Не, ты брось, Вань... Ты брось, старикашка. Это те ещё, знаешь, дела."А в дверях незаметно он сунул Ивану майонезную, плотно закрытую, баночку с жидкостью цвета слезы человечьей : "На, возьми-ка, Иван. Это - в жилу. Зайдёшь там в сортир в перерыве и эта... Это - в жилу. Это те ещё, знаешь, дела."И расстались. И, наискось пересекая задумчивость горькую скверов, поплёлся, задумавшись горько, Иван на научно-практическую по переводу на новые рельсы.О позорище!
Изида или становление рабыни. Часть 1 
webmaster@3iks.ru