Как же мне было холодно... Я услышал стоны и спустя мгновение осознал, что это мои стоны.
Но холод вернулся. Это было странно. Ведь там, на берегу, когда меня Иваныч всё-таки, наконец, вытащил из проруби, насквозь промокшего, окаменевшего от охватившей изнутри стужи, холод ушёл. И мне стало тепло и хорошо. Я смутно помнил, как надо мной нависало старое, бородатое, усыпанное морщинами лицо Иваныча. Он что-то мне кричал, хлестал меня по лицу пощёчинами. Правда, никакой боли я не чувствовал.
Я толком не мог врубиться, что он от меня хотел. Что-то там, вроде, чтобы я не спал. Но мне было так хорошо, тепло, приятная нега разливалась по телу. И очень хотелось спать..
Дальним краешком меркнувшего сознания я вроде соображал, что это странно. Хм... В мокрой одежде лежу на снегу, — с чего бы мне было тепло? Но что-то как-то уже и думать было лень. Хотелось спать, спать, спать...
Позже, я ещё пару раз приходил себя. Иваныч ругался матом в голос и громко кряхтел, иногда он снова склонялся надо мной, грубо тормошил, снова бил ладонями по лицу, опять и опять орал, чтобы я не спал. И снова куда-то волоком по снегу тащил меня, тащил, тащил... Впрочем, как только он переставал меня лупить я тут же снова проваливался в сладостный благодатный сон. Такой, как будто до этого я не спал пару суток, хотя это было не так.
А теперь холод снова вернулся. Я опять застонал. Жутко хотелось вновь погрузиться в покойную блаженную дрёму, без снов. Но проклятый холод, леденящий кровь в венах, вернулся и мешал мне забыться!
— Вот и пульс!, — только теперь я понял, что это бабушка. Значит, это её руки сейчас грубо и быстро растирали и мяли меня, — ничего он молодой, крепкий! Богатырь! В дедушку! Выкарабкается!
Я хотел свернуться калачиком, чтобы как-то согреться и попытаться всё же уснуть. Но сильные руки бабушки не дали мне это сделать. Через какое-то время меня словно озарило. Я понял, почему холод вернулся, — теперь я был раздет. Злость и раздражение кольнули меня. Зачем? Зачем меня раздевать на улице в такой мороз? Конечно же, мне будет холодно. Мороз-то за двадцатник давит.
Я хотел что-то сказать. Наорать, чтобы меня оставили в покое. Чтобы меня снова одели, в конце концов. И дали, наконец, поспать. Но не смог выговорит ни слова. Губы были, как будто чужими, а зубы выстукивали барабанную дробь.
Рядом со мной сдавленные женские рыдания. Хм... По-моему, это была моя мама.
— Почему, ему холодно? Здесь же так жарко, — да, точно это была моя мама.
— Дура, не реви... , — беззлобно оборвала её бабушка. Её железные ладони по-прежнему, грубо бесцеремонно мяли меня, — это же хорошо... Чувствовать начал! Оживает! Сейчас масло вотру и потеплее закутаем его в шкуру. Ох, млять, любители зимней рыбалки! Ну, получит у меня Иваныч... Так... Там на плите отвар уже готов, ну-ка, принеси..
Спустя, какое-то время меня обхватили за плечи и приподняли, потом долго что-то терпкое и невкусное вливали в рот мелкой струйкой. Я не хотел открывать глаз, мысль об этом была мне противна, — ведь так хотелось спать. Я мотал головой, пытался отплёвываться. Но все мои попытки к сопротивлению были жёстко пресечены сильными руками бабушки. В итоге, я понял, что пока не выпью всё, от меня не отстанут и смирился.
Как я заснул, я и сам не помню..
Меня больше не тревожили и теперь даже не мешали спать.
Особый подарок на день рождения (часть 2) 
webmaster@3iks.ru