Но как ни странно запах немытого женского тела, дико возбудил меня. И тут я был согласен с Наполеоном, который запрещал своей Жозефине мыться, когда он возвращался из похода. Женщина должна пахнуть естественно, но это касается только секса с ней. В остальном я был сторонник гигиены, не очень приятна дама если у неё изо рта пахнет тухлятиной и затхлостью от тела. Хуй у меня встал колом, и я целуясь в засос с Марусей, помял одной рукой ей ягодицы через её офицерские галифе. И был приятно удивлён, пухлостью жопы соратницы Махно. — Петро, иди сюда. Я смотрю тут все целуются, а мне со своим бойфрендом и обняться не дают.... — вышедшая из дома с бутылкой " шнапса" в одной руке, и с пачкой немецких сигарет в другой. Марина, увидела как Марьяна и я, сосёмся с нашими гостями из прошлого. Тут же позвала к себе парня в тельняшке, кормившего овсом лошадей. И тоже страстно его поцеловала в засос, не забывая при этом мять пареньку член через штаны. — Все отбой, рассосались тут у меня я смотрю. Дел ещё полно. Сходим на колокольню, а потом все вместе и поебемся. Устроим " прописку" новым членам нашего отряда. А сейчас давайте выпьем и пойдём в подвал за водкой, сигаретами и закуской... — сказала Марьяна, наливая водки в стаканы оставленные на траве во дворе, после вечернего застолья. — Дрянь водка, царская получше будет. А сигареты хорошие... — сказала Маруся, после того как она выпила не закусывая стопку " шнапса" и закурила сигарету, красиво выпуская дым из губ. Я вовремя подсуетился и дал атаманше из Гуляйполя, прикурить от зажигалки найденной в траве. Маруся, признательно одарила меня взглядом своих зелёных глаз. И у меня в голове мелькнула мысль, что я один с ней пойду на колокольню и там её наверху выебу. Мне дико до ломоты в члене, захотелось первому засадить Марусе, и быть с ней без посторонних глаз. — Да это же немецкая водка, мы такую на германском фронте пили в шестнадцатом году... — воскликнул Юрко, сидящий на траве в обнимку с Марьяной и держащий в руках ополовиненную квадратную бутылку " шнапса ". Марина моя мать, сидела рядом с бравым матросом Черноморского флота, чубатым парнем Петро. У которого на его бескозырке было написано " Черноморский флотъ". Ну я, прижимался к анархистке Марусе, держа в своей руке, грубоватую ладонь молодой женщины. Во дворе дома мы сидели вшестером, а остальные члены нашего отряда ушли к реке. Девчата за водой в родник, а парни с Михалычем, уехали верхом на лошадях, поить и купать их в речке Плетнёвке. — Так ты у меня ещё и в Первую Мировую воевал дорогой...? — Марьяна ласково посмотрела на красивого чернявого парня Юрко. Который в свои двадцать пять лет, успел повоевать на Германском фронте, поучаствовать в революции. И поколесить с атаманшей Марусей по Запорожью и Приазовским степям. — Тьфу, вояка из него. Я по более их всех воевала, и в Македонии турок шашкой рубила. А эти вояки все в окопах в Галиции сидели, и водку жрали... — сказала Маруся, злобно смотря в сторону своего бывшего ебаря Юрко, и ласково обнимая меня свободной рукой. В другой руке красивая рыжая анархистка держала сигарету. — Мария Никифорова, единственная женщина принятая на службу во французский иностранный легион... — прочитала моя мать из книжицы про Нестора Махно, которая валялась тут же на траве. И где по мимо описания деятельности атамана крестьянской армии.
Ах,кузен,кузен...(продолжение-2) 
webmaster@3iks.ru