отцу теснее. Почти обнаженная, и такое позволяет родному отцу... Запретная вседозволенность толкнула Машу на ответные действия — прижаться, ловя горячее дыхание на своих припухших губах, коснуться языком любимых губ, попробовать толкнуться глубже, дальше, снова ощущая жар и влагу чужого рта. Девичья рука уже гладила отца по горячей коже груди, напряженному животу. У пояса брюк она невинно помедлила, а затем уверенно накрыла ладонью его напряженный член через ткань брюк, начав поглаживать.
Ей очень хотелось дарить ответное наслаждение, а еще больше принимать его ласки, раскрепощающие и такие сладостные.
Улыбнувшись в ответ на столь искреннюю реакцию, Александр продолжил. Его палец пробрался чуть глубже, продолжая доставлять удовольствие дочке, но и про клитор мужчина не забывал. Крепко прижимая Машку к себе, отец продолжал доставлять ей удовольствие, слегка двигая тазом, когда ладошка Маши прошлась по его каменному стояку, нащупывая его сквозь ткань.
— Я хочу слышать тебя, не сдерживайся. Мы ведь здесь одни, доченька, — сказал мужчина, ласково улыбаясь дочке. — У тебя очень красивый голосок, Машка, как и ты сама.
Убрав руку, Александр привстал и, поднявшись с дивана, ловко стащил остатки одежды с дочери, после чего раздвинул ее ножки и провел языком по обеим ее дырочкам. Пусть он и был сейчас чрезвычайно возбужден, но ему не меньше удовольствия доставлял тот факт, как дочке с ним хорошо. Язык раздвинул губки, собирая капельки смазки, а затем Александр медленно забрался языком внутрь лона, касаясь стенок дочки, при этом обе руки мужчины лежали на груди девушки, сжимая ее весьма сильно, но бережно.
«Боже мой...»
Девушка чувствовала каждое движение отца навстречу ее руке. Слышала чеканный шепот, полный ласковых слов. Ощущала каждую ласку. И это нравилось. До полуобморочного возбуждения от неведомых мужских ласк. Машка старалась сдерживаться, выдыхая стоны в губы отца, целуя его жадными урывками. Его ладонь на ее истекающей промежности, его пальцы внутри, на чувствительном клиторе... Жар его тела такой близкий и горячий, что...
Когда она оказалась обнаженная, томная и разгоряченная перед отцом, Машка невольно зажмурилась.
Что он делает?!
Прикосновение влажного, горячего языка к влажным губкам, истекающему лону вырвало из груди сдавленный стон. Ее папа и так умеет...
— Ах! А если... — Машка судорожно облизнула сухие губы. — А если... она вернется?.. Ах! — она накрыла своими ладонями руки Александра на своей груди, прижав их к себе и не давая отцу отстраниться в случае чего.
Вкус дочки сейчас казался восхитительным, а ее чувственные стоны — услада для ушей. Видя, как Машке нравятся ласка груди, мужчина разминает ее тщательней, порой улыбаясь тому, как дочка прижимает его руки. Правда, следующая фраза напомнила о скучной реальности... Да. После подобной близости Александр и не был уверен, что вообще захочет свою супругу. У них не было и десятой доли той химии, что происходила сейчас с Машкой. К черту общество! Оторвавшись от оральных ласк, мужчина натянуто улыбнулся.
— Плевать на нее. Да и не думаю, что она быстро отойдет от своих психов. Это не повод отказываться от твоих милых стонов, доченька. Если тебе хорошо, не стоит сдерживаться.
Действительно, плевать. И как тут не наплевать, когда грудь сжимают властные пальцы, а внутри язык, нахальный и бесстыдный...
Машка откинулась на диване окончательно, подставляясь беззастенчиво под ласки отца. Стоны, поначалу сдавленные, тихие, становились все явственнее и громче. Девушка уже не могла сдерживаться, настолько ей нравилось все, что вытворял с ней отец.
А ведь ему нравится... И ей... и хочется бесконечно еще.
Обхватив губами верхнюю часть влагалища, мужчина стал посасывать нежную кожицу, играясь с клитором язычком, пока его высвободившиеся из дочуркиных объятий пальцы медленно вх
Полиандр 
webmaster@3iks.ru