унитаза, то мне остаётся лишь попросить прощения за то, что я посмел не оправдать Ваших расчётов. Я всё ещё преклоняюсь перед Вашей красотой, но больше не могу Вам служить. Простите меня и прощайте!
Он неспешно опустился на колени, почтительно поцеловал Катины ножки, поднялся и ушёл, тихо прикрыв за собой тяжёлую входную дверь.
Несостоявшуюся Госпожу охватил шок. Она ещё с минуту стояла неподвижно, прижавшись к стене. Из этого состояния её вывело чьё-то бормотание. Побежала на голос, рывком распахнула дверь туалета и вскрикнула от неожиданности. «Нормальный мужик», ещё недавно так храбро «наезжавший» на её гордого раба, стоял там на четвереньках с грязными чёрными трусами на голове (должно быть, это были трусы Игорька – со свежими следами многочисленных эрекций), опустив голову в унитаз, и бормотал, как заведённый:
– Я – урод, мудило, педрило, дерьмо. Я – урод, мудило, педрило, дерьмо. Я – урод, мудило...
– Макс! Ты чего? – робко окликнула его девушка.
– Я – урод, мудило, педрило...
– Хватит! Встал и свалил отсюда, ублюдок!
Максим с послушностью робота поднялся с места и поплёлся к двери, так и не посмев снять с головы чужие грязные боксеры и прервать своё «заклинание».
Катя, шатаясь от шока, прошла в гостиную, упала на диван и зарыдала – громко, отчаянно, безудержно, со всхлипами и подвыванием. Катя любила август – пышный, великолепный, величественный. И не только потому, что родилась в этом месяце. Для неё это была удивительная, волшебная пора – когда весёлое, бесшабашное лето начинало взрослеть и серьёзнеть, предчувствуя свой скорый конец. Когда шум и суета постепенно сменялись тишиной, спокойствием, размеренностью. Когда наконец выветривались из разгорячённой головы глупые мысли и желания, уступая место глубоким раздумьям и солидному поведению.
И радужно-цветные летние топики и юбчонки Катя сменила на более подходящий к её настроению наряд – слегка (лишь слегка!) декольтированное тёмно-зелёное мини-платьице с разрезом, всё ещё по-летнему соблазнительно распахивающимся при ходьбе и обнажавшим бедро её стройной левой ножки. Обувала такие же тёмные босоножки и задумчиво бродила по двору, по улице, по парку, то ли скучая, то ли грустя. Её родителям и подружкам всё ещё весело – они будут отрываться на забугорных курортах до самого сентября. А ей уже не до веселья. Да и хватит уже веселиться! Достаточно наигралась за прошедшие два-три дня.
С тех пор, как из её жизни убрались Игорь и Макс – каждый по своим причинам, – она стала замкнутой и нелюдимой. Целыми днями валялась дома на диване, щёлкая пультом перед телеком и не находя ничего, сообразного настроению. Пока ни с того ни с сего её, искушённую телеманку, внезапно не зацепила до самой-самой глубины души песенка из старого фильма-сказки:
...Жду я днями и ночами! Приходи!
И весёлый, и печальный, приходи!
Встречу взором голубиным! Приходи!
И рабом, и господином приходи!..
Сама поражаясь своей сентиментальности, уткнулась в подушку и разрыдалась. А ведь не придёт больше – ни рабом, ни господином! Кончено! Хотя что толку было в той их встрече? То ли бестолковый и неуклюжий сексуальный акт, то ли какой-то неудавшийся скособоченный псевдороман между извращенцем и неопытной дурочкой. Закончившийся, так и не начавшись! Да и разве у таких отношений есть будущее? Есть право на существование? Как знать? Может, и есть! Может, это непонятное ей глубокое чувство и вылилось бы во что-то долгое, крепкое, искреннее. Если бы она тогда сдуру не напилась и не напакостила сама себе!..
Выключила телевизор и бесцельно слонялась из комнаты в комнату, из угла в угол. Утирала непослушные слёзы, ругала себя последними словами за совершённую глупость, проклинала тот день, когда ей взбрело в голову так
Клуб богатых жён 11 
webmaster@3iks.ru