– Шустрый ты слишком парень. Нам с тобой ещё обговорить кое-что следует, – решительно осадила она внука, – присядь, потолкуем сперва.
Васька опустился на предложенный стул и уставился на объёмные шары под широкой кофтой Клавдии Васильевны.
– Ты, внучек, чего на тёток заришься? Нешто помоложе не нашёл? Сперва мать в постели снасильничал и до беды довёл, дуру набитую. С ней натешился, на меня перелезть надумал. Завтра и вовсе чего глупее сообразишь.
– Чего мне ещё?.. – недоумённо спросил Васька, отведя глаза от груди бабки.
– А вот похвастаешься перед дружками, что свою мать и бабку ублажаешь с их согласия. Да чёрт знает, что тебе ещё в башку взбредёт...
– Что я себе враг?! Не перед кем мне хвастаться. Я же понимаю, чем рискую. Я даже отцу не признаюсь, если что, – заверил Васька Клавдию Васильевну.
– Дело говоришь, Васятка, не следует ему знать о нас с тобой и без того наглупили с Иркой. Ладно, иди в комнату, я там застелила свежее бельё. Только приберусь и приду.
Васька потянулся к Клавдии Васильевне, но та уклонилась от несвоевременной нежности со стороны внука и похлопав парня по плечу, отправила его в спальню.
– Ступай, Васятка, раздевайся там, только смотри не засни, любовничек.
Когда парень нырнул под одеяло и замер в ожидание волнующего момента, появления своей любимой няньки, с которой были связаны все лучшие воспоминания его далёкого детства. Вспомнились Ваське еженедельные походы в баню по понедельникам, куда водила своего внука Клавдия Васильевна. В выходные дни баня была всегда переполнена людьми. Родители могли ходить в баню только в воскресенье, но брать с собой Васятку, мать не любила. В тесной духоте предбанника, мальчишка порой засыпал, привалившись к матери под неугомонный женский трёп и терпкий аромат дубовых веников, доносящийся из раздевалки женского отделения. Когда подходила очередь идти мыться, Васька окончательно сомлев от тепла и гула женских голосов, недвижно лежал у неё на коленях, причмокивая губами во сне. Большого труда стоило матери разбудить спящего сына. Васька сонно таращился на множество голых баб, спешащих в помывочную, прикрываясь тазами и вениками, оглядываясь на шторку, в проёме двери, отделяющую раздевалку от зала ожидания, с курящими мужиками, бросающими любопытные взгляды в прореху занавески женской раздевалки. Было решено, что бабка, жалея мальчонку, станет ходить с ним в баню по рабочим дням. Васька, отоспавшись и позавтракав, шёл с Клавдией Васильевной в баню, пиная на ходу снежные кочки грязного снега. В помещение бани царило безмолвие, нарушаемое редкими возгласами моющихся старух, хлопаньем двери в парную. Вымыв внука, Клавдия Васильевна наливала в таз тёплой воды и сажала в него мальчишку, покуда не спеша мылась сама, переговариваясь с соседкой по лавке. Васька всегда выделял среди других голых женских тел, тело своей бабки. Плотные, округлые бока Клавдии Васильевны, перехваченные тонкой складкой со спины, уходящей спереди к низу живота, полновесные груди с тёмными сосками, лежащие на выпуклом животе. Но как-то одна из женщин обратила внимание на сидящего в тазу мальчонку. Тот самозабвенно тискал в кулачке свой членик, поминутно поглядывая на занятую собой Клавдию Васильевну.
– Гражданочка, что же за своим мальчиком не смотрите. Вы хоть видите, чем он занимается?... Его пора в мужское отделение водить. Каково на это безобразие женщинам смотреть!
Клавдия Васильевна строго цыкнула на внука:
– Вынь руки из тазу, паршивец. Да чего Вы говорите, женщина! Руки мальчонке нечем занять, у него же не стоит, а плавает, играется дитё, – но при этом накинула на торчащий из воды столбик Васяткиной
Я и моё тело часть 4 
webmaster@3iks.ru