Задержался на занятиях. Мама уже дома, порхает, словно бабочка. На ней безумно коротенькое нечто вроде халатика, полупрозрачное, широкое, расклешённое от плеч. Точнее, от подмышек. Упругие груди прыгают мячиками под этим прозрачным нечто. А он до того тонкое, это нечто, что сквозь него проступают сосочки маминых грудей. Я знаю их вкус, знаю, как они твердеют, едва начинаешь ласкать эти вишенки. На попе легкомысленные трусики сплошь из кружавчиков. И, главное, на ногах белые гольфики. А по бокам головы два пышных банта, будто у первоклассницы, либо выпускницы на последнем звонке.
— Нууу, маааа, ты ващеее!
Челюсть клацнула, ударившись об пол. Ниже ей отпадать просто некуда. Мама крутнулась, придерживая подол своего коротенького одеяния пальчиками.
— На кого похожа?
— Ма, честно говоря, даже точно не скажу сразу. И на первоклашку. И на Мальвину. Только волосы не голубые. Даже затрудняюсь ответить. А, точно, как я сразу не догадался? – Шлёпнул себя по лбу.- Вот же дурак! Ма, ты похожа на самую красивую девочку в нашем городе. Про область не скажу, не знаю. А в городе точно.
Мама подошла, обняла, поцеловала, привстав на цыпочки. Беленькие туфельки без каблука, с ремешком, как у детсадовцев, скрипнули новой кожей. Оторвавшись от моих губ, оставив на них вкус помады, сказала
— Мог бы для приличия попку пощупать. Знаешь же, что мне нравится, когда ты это делаешь.
— Не могу.
— Почему?
Мама удивлённо приподняла брови и те изогнулись двумя собольками.
— За совращение малолетних, а так же за развратные действия в их отношении, а тем более за действия сексуального характера в их отношении, наступает уголовная ответственность. Девочка, ты хотя бы возраста согласия достигла, не говоря о совершеннолетии?
Мама засмеялась
— Достигла. Ещё как достигла. Можешь щупать не только попу, но и писю. Ой! Ты что делаешь?
— Щупаю. Щупаю всё, что разрешили.
— А руки? Руки кто мыть будет? Своих зассышек, поди, щупал?
— Ма!
— Ладно, ладно. Не хмурь грозно брови, муж мой юный. Боюсь твоих грозных очей. Лучше поцелуй свою девочку ещё раз и иди умываться.
Бросив пакет с тетрадкой, одной по всем предметам, пошёл в ванную комнату. Разделся, закинул потную рубашку в стиралку, брюки туда же. Летние, лёгкие. Постирай с вечера и через часок можно надевать. Чем ещё хороши, так тем, что их гладить не надо. Ткань какая-то жамканная. А, пропади оно всё! Трусы полетели вслед за одеждой. Встал под душ. Мама заглянула в ванну
— Коль, ты скоро?
— Пять сек. Спинку потрёшь?
— Фигушки. Знаю, чем эти тёрки заканчиваются. До вечера терпи.
— Ма, а если встанет?
— Ручками, сынок, ручками. Помоги себе сам. Или сделай сам. Или своими руками. Что-то такое было на заре перестройки, какая-то программа по телевизору была.
— Ма, да это у Тимура Кизякова с доктором Бахметьевым в «Пока все дома».
— Точно. Ну, ты вылезаешь? Нет? Тогда я пописаю. Предупреждаю, полезешь – получишь. И совсем не то, чего тебе хочется. По рукам шаловливым получишь.
Задрав подол и стянув трусики до щиколот, она всегда так делает, мама села на унитаз, напряглась.
— Ох, старая становлюсь, что ли? Не могу терпеть. Иногда и прокладка мало помогает.- Пожаловалась мне. – Хоть запасные трусы с собой таскай, как в детсадике.
Встала, подтёрлась, натянула трусишки и оправила подол.
— Коль, одежду я приготовила.
В комнате ждала одежда. Я офанарел, медленно выпадая в осадок. И где она смогла всё это раздобыть? Беленькая рубашка с какими-то кружавчиками вместо воротника. Такую видел в кино про
Красную шапочку у барчука. Трикотажные женские трусики и короткие штанишки на лямках. И как апофеоз всего этого безумия, белые гольфики с какими-то болтающимися
Трусики моей мамы. 
webmaster@3iks.ru