спустился с веранды, подошел ко мне ближе и, протянув мне руку, сказал:
– Войцех Станиславский. Вряд ли Вы слышали моё имя. Вы. скоре всего, бульварных романов не читаете.
Мне ничего не оставалось, как ответить ему на рукопожатие, а он схватив меня за ладонь, наклонился и поцеловал мою руку. Я с усмешкой сказала:
– Станиславский – очень громкое имя, как же его не слышать? А моё имя – Наташа.
– Наташа, – повторил он, не выпуская моей руки, с наслаждением вслушиваясь в звучание своего голоса, – красивое имя... Наташа...
– Каплер. добавила я и свою фамилию, подумав, что слишком фамильярно звучит одно только имя, и, высвобождая свои пальцы из его крепкой руки, уточнила: – по мужу я Каплер.
– Ага, Ваш муж – жид?! – вопросительно сощурив глаза сказал он и добавил: – А Вы на жидовку совсем не похожи.
– Еврей, – деликатно поправила я его, забыв, что в польских устах слово «жид» вовсе не оскорбительно, – мой муж еврей. точнее, фамилия у него еврейская. Вот, пожалуй всё, что у него от еврейства осталось. А сама я – русская.
Он усмехнулся и промолчал, а я сочла нужным добавить:
– Он ведь не обрезанный даже...
При этом я опустила глаза и заметила, что член его действительно ещё больше подрос. Сверху под кожей на нём была видна набухшая жилка, он слегка вздрагивал и, пульсируя в такт сердцебиению, продолжал потихоньку расти. Я прямо не знала, куда мне деваться? Просто взять, повернуться и пойти дальше было бы слишком бестактным, и меня холоднуло от мысли: «Не хватало, чтобы сейчас мой муж появился!» Вот так бывает по законам, открытым великим Мёрфи. стоит только помыслить о какой-нибудь неприятности, так она сейчас же произойдёт Только я это подумала, как мой Давид – тут, как тут – идёт в обнимку с термосом, полотенцем, бумажным пакетом и двумя почтами бутылками: виски и джина, которыми мы вчера вечером, с мужем, отметили свой приезд. Он идёт и лучезарно улыбается мне.
Войцех, без всякого смущения, обернулся к нему и тоже заулыбался. Я же, пока мой муж приближался к нам, соображала, что бы мне такое сказать, чтобы скрасить неловкость. Я решила обратить это в не вполне деликатную шутку, надеясь, что Войцех меня не поймёт:
– Додя, как это называется, – спросила я у Давида, делая вид, что запамятовала и указала взглядом на, продолжающий приподыматься пенис поляка, – «выскочка»?
– День добрый, пан Каплер! – воскликнул Войцех, как н в чём не бывало, и, обратившись ко мне, сказал: – не надо смеяться, пани Наташа! Это вполне естествеОная реакция мужчины на такую красивую женщину, как Вы. У Вас великолепная фигура! я не могу бороться против природы!
– Не надо даже пытаться бороться против природы, если не хотите потерпеть от неё поражение! – проговорил мой супруг и обратился ко мне: – А я, Наташа, смотрю, ты уже не только сама познакомилась с молодым человеком, но и успела его познакомить со мной. Теперь осталось только меня познакомить с ним.
– Это пан Станиславский, известный польский писатель, – сказала я, указывая на Войцеха взглядом, и быстр прибавила: – он здесь работает над очередной своей книгой.
– Пстойе, постойте! – воскликнул Давид, отводя взгляд куда-то наверх, к небесам: – «Соблазнить ангела», «В нежном плену», «Леди-рабыня»... и ещё что-то такое... а! «Совращённый амур»!
– «Падший купидон», – удивлённо поведя бровями, поправил его Войцех, и вопросил: – Вы что, читали мои романы,
– Признаюсь честно: нет, не читал, – улыбнулся Давид, – но я х видел в киоске, в аэропорту
Леночка. Начало 
webmaster@3iks.ru