Я знала, что она поцелует меня в губы под взглядом Мориса. Он уже весь встрепенулся, как коршун. Чтобы немного ее подзадорить, я ничего не ответила, но тихонько приоткрыла губы. О, какие сладкие и мягкие были ее уста! Наши губы встретились, языки соприкоснулись, я почув¬ствовала, как она взялась за мое платье, но поспешно оттолкнула ее руку, едва она обнажила мои колени.
— Нет! Пожалуйста, пока не надо, — прошептала я, отворачиваясь. Наступило краткое молчание, она убрала руку, выпрямилась и раз¬гладила мое платье.
— Завтра в три часа пополудни? — спросила она.
Я встала, пошатываясь. Морис улыбнулся. «Поцелуй ее еще раз», — попросил он. Его глаза просто горели. Они даже не светились, а просто лучились, и не желанием, а радостью за нас обеих.
— Я буду завтра, и она это знает, — сказала я. Эвелин рассмеялась и захлопала в ладоши, говоря: — Господи, как ты мне нравишься! Ты придешь, правда? Да, я знаю, что придешь. Морис заедет за тобой в нашем экипаже, если хочешь.
— Нет, я возьму свой, — сказала я. Мне вовсе не хотелось попадать в зависимость, хотя бы даже к такой приятной компании. К тому же, я могла бы покинуть их в любой момент по своему желанию. Морис проводил меня в холл.
— Когда приедешь, она спустит с тебя панталоны, — сказал он, однако без малейшего намека на непристойность.
— Если только я останусь надолго, — поддразнила я. Обстановка была теплой и свободной, я не чувствовала с их стороны никакого тупого понукания, памятного мне по юности, когда игривые и похотливые мужчины вели себя со мной вольно, невзирая на мое желание.
— Наш экипаж отвезет тебя домой, дорогая, — сказал он и любезно проводил меня до него.
Если бы таким был Филипп, каким чудесным был бы наш брак!
Из дневника Ричарда
Вчера мама явилась домой в очень необычном расположении духа, не объяснив даже, где была. Она мурлыкала и напевала, но все время избегала меня. Эми весь день ехидничала и задирала передо мной нос. В любом случае, мне наплевать, что там она себе думает. Я попросил маму дать себя поцеловать, но она не разрешила и сказала, что больше мы этого делать не будем. Я обхватил ее, но она просто пришла в ярость и расстроилась.
— Могу я обнять тебя сегодня ночью? — спросил я.
— Нет, нельзя, милый Ричард, нельзя. Мы должны положить конец нашим проказам, — ответила она.
Я почувствовал себя опустошенным и пожалел, что у нас нет хорошенькой горничной, с которой я мог бы покувыркаться, а то наша вся сухая и плоская. Однако, на сегодняшнюю ночь у меня свои планы. Я всего лишь хочу поцеловать свою милую маму, но она ни за что не поверит, что это все, что мне нужно. Я припал на колено и поцеловал ее ноги.
— О, Ричард, не дави на меня, милый, пожалуйста, — сказала она, ушла наверх и заперла за собой дверь.
Если я осуществлю свой план, уверен, она не устоит.
Из дневника Филиппа
Проклят стал тот день, когда проснувшись поутру, я услышал внизу ранний щебет голосов. Греховные сны, которые посещали меня ночью, не должны приходить к человеку, стремящемуся очистить свою душу благочестием. Мне следовало бы навсегда остаться в этой комнате, заперевшись от терзающих теперь меня искушений, но я не в силах это сделать — невинность Сильвии взывает ко мне, я ее ангел-хранитель, я единственный, кто может теперь ее защитить.
Мне снился дядя Реджи, и дешевая спальня в том маленьком низкопробном доме.
А мысли материальны.. 
webmaster@3iks.ru