На траве было так хорошо и так тепло, что — Боже мой! — там мы совсем забыли о времени. Мы едва успели оправить платья, как нас обнаружили — и папа очень покраснел от того, что увидел наши ноги, однако тети Сильвии сказали, что девочкам очень нравится целоваться, а в том, что мы обе такие игривые, нет абсолютно никакой беды. Тетя Мюриэл очень подружилась с папой, поскольку она его обнимала одной рукой. Папа не нашелся, что сказать, а я сама очень смутилась, но она сказала, что это все равно, как если бы мы все дружно перецеловались бы друг с другом, что мы все и проделали, и это было очень здорово! Папа слегка поцеловал меня в краешек губ, но, пока он это делал, тетя Мюриэл сказала, что хочет оправить мою юбку — но вместо этого только задрала ее! Сильвия прыснула со смеху, а папа сказал, что все это нехорошо.
Потом мы все пили лимонад пополам с шампанским. Я так и не увидела мистера Мэнсфилда. Должно быть, он сейчас много работает. Когда мы сели в коляску, чтобы ехать домой, папа сказал мне, чтобы я не смущалась их игривостей, потому что таков образ жизни этих людей.
Я не знала, что ему на это ответить, потому что он разговаривал со мной очень откровенно, а я так надеялась, что он все же не видел того, чем мы с Сильвией занимались в кустах, поэтому я просто сказала, что мне все равно. Папа крикнул, что из-за шума колес он меня не слышит, и мне пришлось сесть к нему на колени и повторить все снова. Но в ответ он заявил, что раз я так считаю, то это значит, что я взрослею, и за это он меня поцелует. Он так и сделал, и одновременно потрогал мои груди! Он этого меня бросило в липкий жар, а коляску все время так сильно трясло, что я вся прижалась к нему, подпрыгивая у него на коленях, и почувствовала, как наливается моя грудь. Потом он спросил, нравится ли мне все это — и я ответила, что да, мне очень нравится. Тогда он сказал, что вскоре сделает мне еще приятнее. Потом он попробовал на вкус мой язык, — совсем так же, как я это делала с Сильвией и ее тетями! У меня закружилась голова, я поняла, что он все видел, и поэтому не смогла ему отказать. Ой, я столько целовалась сегодня, что у меня голова просто идет кругом от одной мысли об этом. Тетя Джейн говорила, что всегда, когда думаешь о шаловливых вещах, нужно играть со своей киской, что я сейчас и делаю.
Из дневника Филиппа
Надо мной довлеет проклятие женского пола — если, конечно, его до сих пор можно так называть. Они мне заявили, что отныне мне следует звать обеих моих сестер «Госпожа», и становиться на колени всякий раз, когда кто-нибудь из них заходит в мою комнату. К своему глубокому стыду, я именно так и поступаю, и при этом всякий раз моя голова сперва оказывается под юбкой у одной или у другой, а потом они болезненно сжимают мои уши своими бедрами. Теперь они всегда носят свои панталоны, и я часто замечаю, насколько они увлажняются, когда я оказываюсь в их плену.
— Держи лицо прямо и вдыхай запах, однако не лижи, — говорят они мне самым строгим тоном. Бессмысленно просить, молить — Боже, прости мне эти слова! — и уверять их, что я не хочу ни того,
Прошлое 
webmaster@3iks.ru