ты давала?

— Пять было. Первым ты. Потом муж. И ещё три. Но это было давно, ты не думай.

— Валь, неужто ты решила, что я тебя ревновать стану?

— Вов, а у тебя?

— Валь, а как считать? Всех, или только тех, с кем был сравнительно длительное время?

— Это как?

— Ну, вот если всего разочек бабе присунул - это считать?

— Конечно считать.

— Так, а сколько их, в смысле женщин, в моей жизни было? Разовый секс, часто в неподходящих для этого условиях. Помню было даже в парке культуры и отдыха имени пролетарского писателя товарища Алексея Максимовича Горького (Пешкова ). Почему-то едва ли не в каждом городе такие парки обзывают этим именем. Всё бы ничего, да только было это зимой. В самом начале зимы. Морозы ещё не сильно ударили, но снега уже подсыпало. Парковые аллеи опустели. Дураков нет бродить по колено в снегу по не чищенным дорожкам. Для прогулок есть центральные аллеи. Мы с одной моей знакомой почти каждый вечер выбирались погулять по парку. Бродили как раз по этим мало хоженным аллеям. Где-то там, в стороне, бегали лыжники, гуляли мамочки с детьми, а мы гуляем в глубине парка, где тишина и благодать.

Валюха заворочалась, устраиваясь удобнее. Повернулась лицом к животу, оттянула резинку шорт. Нет, не то. Встала и стянула с меня шорты совсем.

— Валь, ты что?

— Ты рассказывай, а я пока так полежу.

— И полижешь?

— И полижу. Ты против?

— А если я кончу?

— Тогда я проглочу. Зато потом ты будешь лизать, а я кончать. Ты давай, дальше рассказывай.

Валюха, чтобы не перебивать рассказчика, заняла рот делом.



— А что рассказывать? Слушай. Дальше дело было так:

Дошли до любимой лавочки. Она стоит как бы немного в стороне от аллеи. Здесь и в летнее время мало кого увидишь, а по зиме так и вовсе нет никого. Я смахнул с лавочки снег и мы сели отдохнуть. Морозец небольшой, не замёрзнем. В крайнем случае согреемся поцелуями. Надо сказать, что встречались мы уже приличное время, но всё как пионеры. То есть могли гулять в обнимочку, целовались в засос, что моей подруге очень нравилось. Особенно её заводило намазать губы помадой и подставлять их мне, чтобы я определил, кака в этот раз на губах помада. Титьки шарил, в трусы руку запускал. А дальше тормоза: "Нет! Нет! И нет! Мы мало знакомы." Да сколько можно знакомиться? За это время люди успевали жениться, развестись, наделав при этом кучу детей. А мы всё в "пинанеров" играем, блин! Сидим, обнимаемся, разговариваем. Она спрашивает.

— Скажи, что тебе больше всего хочется?

— Не обидишься?

— Если скажешь правду, то нет.

— Тебя хочу. Давно.

— Правда? - Замолчала, задумавшись. Что-то решила. - Тогда ладно. Будь по твоему, Иван-царевич. Я твоя.



И распахнула шубейку. А под шубкой шарф, на ногах чулки и всё. Ни трусов, ни кофточки какой, ни юбочки. Голенькая. И как не отморозила себе всё? У меня ступор.

— Что, Иванушка, не весел? Что головушку повесил? О чём тоска -кручина? Бери, пока дают. Ты посмотри, какая красота пропадает.

И титьки руками приподняла, потрясла ими.

— Прямо здесь?

— А ты что, испугался? - И пропела. - Что ж ты, фраер, сдал назад? Не по нраву я тебе?

Я очухался, губами к титьке припал, урчу, как кот, поймавший в зубы кусок мяса. Подруга хихикает, вторую титьку в рот суёт. Одну отбирает, на её место другую толкает. Рука у меня уже меж ног у неё шарит, мокрую девочку тискает. Это она так свою пизду называет. Смотри какое чудо: на улице мороз, женщина без

Эротические и порно рассказы на 3iks

Прочтений: 6015
Последнее: Сегодня в 17:33

Бомжиха. Часть 9

Честное слово

Моя запрещенная лесбийская жизнь (Полная версия)