учащённо, меж тем как подруга выудила ладонь из-под её юбки.
— П... последствий?
Она напрягла память, пытаясь вспомнить, где находился в этом доме гардероб. Хотя вначале следует найти выход из помещения.
— Ну, «вордулетка», правила, сама знаешь, — отмахнулась Ксения. — Долги надо платить и всё такое... Иначе не было бы никакого интереса.
— Ммммм...
Лиза насупилась. Предчувствие ей подсказывало, что безопасней всего было бы не задавать сейчас вообще никаких вопросов. И в то же время — она никак не могла не спросить.
— Ты мне не напомнишь? — попросила она, отряхивая со лба прядь волос. — То есть я, наверное, помню, просто... туго сейчас соображаю.
— Ой, да ты же, наверное, не меньше бутылки коньяка в одиночку оприходовала, — всплеснула руками Ксения, смежив зачем-то веки, словно желая скрыть хитрые огоньки. — Где уж тебе вообще соображать... да неважно. Ну ты помнишь, тот, кто проигрался больше всех, сказанное им отправляется по телефону всем его знакомым. Как всегда при «вордулетке».
— Что?..
Она нахмурилась. Потянулась к бокалу с недопитыми остатками коньяка, надеясь, что клин вышибет клином — и что мышление её хоть ненадолго сделается яснее.
— По... телефону. Это как, по телефону?
— Для этого и аудиозапись ведётся, в нескольких потоках, — абсолютно безмятежно ответила Ксения, хотя уголки её губ дрожали. — Ань, покажи.
Вытащив из сумочки смартфон, невысокая блондинка с нейтральным видом коснулась несколько раз сенсорного экрана. Едва дыша, Лиза услышала сквозь стук крови в висках свой собственный взволнованный голос.
— Я, Лиза Урыкина... просто конченая шал-лава, извращенка и шлюшка. Мне часто хочется, чтобы... меня поймала в одном из коридоров универа целая команда баскетболистов. Чтобы с меня... сорвали одежду...
Девушка закусила в ужасе губу, сказанное ею недавно ожило снова во всех деталях в её памяти.
— Ты точно хочешь идти? — Ладонь Ксении вновь нырнула под её юбку. Потёрла нежно через трусики, затем кончики пальцев нырнули под полупрозрачное кружево.
Лиза зажмурилась, чувствуя непередаваемую смесь отчаяния, возбуждения и стыда. Нет, нет, этого не может происходить на самом деле.
«Вордулетка».
— Я ведь... м-могу... объяснить, что это всё не по-настоящему? — глухо, не открывая глаз, уже почти не надеясь на положительный ответ, выдавила она. — Что это лишь игра?
— О, конечно. — Пальчики Ксении уже коснулись входа в её алую пещерку, маникюр её щекотал влажные складочки. — Правда, вряд ли тебе кто поверит. Игра «Вордулетка» такая малоизвестная... мы с Аней очень обрадовались, узнав, что и ты тоже слышала о её правилах...
Шмыгнув носом, Лиза открыла глаза. Успев увидеть, как Анна отводит виновато взгляд в сторону, увидев спокойное насмешливое торжество в глазах Ксении.
«Суки».
В то же время Лиза, стремительно трезвеющая от накатившей на неё волны ужаса, не могла не признать собственного идиотизма.
Коньяк, дружеская атмосфера тусовки, вполне реальное существование множества студенческих игр с фривольными элементами — это всё понятно. Но — произносить вслух подобную дичь о себе, даже не задумавшись ни на миг о возможности звукозаписи?
— Не... надо отправлять записи никуда, — снова шмыгнув носом, без особой надежды в голосе попросила она. — Пожалуйста...
На что рассчитывала она? Весь этот план, вся эта интрига затевалась явно не ради того, чтобы просто так её отпустить. С другой стороны, если целью было её опозорить, зачем было раскрывать ей это заранее?
— Но уговор дороже денег, — пальчики Ксении ласкали её изнутри, Лизе было приятно, и от этого ощущения хотелось плакать. — Тебе же самой нравилось произносить это вслух. Тебя... возбуждала... мысль, что кто-то может это услышать...
Лиза приглушенно всхлипнула. Потом откровенно заплакала, уткнувшись носом в плечо Ксении, для чего