силикон с натуральной грудью никогда не перепутаю.
Мы прошли к фургончику с надписью “фотостудия Монблан”, боковой выход которого был прикрыт двумя ширмами, спереди и сзади, а одна сторона была на показ. Тут же на подставке стояло немаленькое зеркало и ещё рядом табуретка. Художник остановил меня, поставил чемоданчик на табуретку и, даже не спросив разрешения потянул руки, чтобы оголить мои дойки. Я противилась, придерживая топ.
Длинноволосый дизайнер странно посмотрел на меня.
— вы что новенькая?
— да.
— не закрывайтесь. Представьте, что вы в купальнике.
— не могу. Можно сделать всё где-нибудь внутри?
Он строго поглядел на меня, но тон голоса не изменился:
— сестрёнка, здесь же краска, у нас нет других условий, и чтобы я смог сделать из тебя русалочку для сьёмок, тебе нужно поднять руки над головой.
Я сдалась и потом подняла руки, и после того как осталась топлесс, инстинктивно прикрыла сиськи. Вокруг ходили люди, какие-то зеваки и могли беспрепятственно разглядывать меня. Хорошо, что хотя бы две ширмы и фургончик закрывали меня хотя бы с трёх сторон.
Художник проделывал какие-то манипуляции с моей кожей, видимо создавал контуры будущего купальника.
— а это смывается?
— специальным раствором. Не волнуйтесь. Зато можно купаться в море.
Мне было неприятно встречаться взглядами с людьми, не хотелось смотреть на “художника”, и я разглядывала своё тело через зеркало.
Прошло немало времени как я стала принимать противозачаточные. Теперь я попыталась вспомнить какая была раньше. А сейчас не осталось никаких грубых линий на теле и торчащих костей. Все изгибы ленивые, но изящные. Даже лицо немного округлилось и стало более щекастым из-за чего большие скулы стали менее заметны. Сейчас грудь надулась, растеклась стороны и немного провисла вниз. Я заметила, что и ареолы тоже увеличились, набухли, и как будто вместе с сосками стали единым целым.
Вдруг художник стал покрывать меня струями краски из балончика. Напряжённый поток жидкости холодил меня, появились муражки. Соски от наготы и холода выперли ещё дальше, чем обычно. Манипуляции с моей кожей стали возбуждать меня.
— холодно?
— очень, — ответила я, хотя дело было уже далеко не в холоде.
— Люблю девушек с пирсингом. Вы где нибудь ещё что-нибудь прокололи?
Я хотела что-то ответить, но промолчала. Наконец струи краски ударили мне в соски, появилось щекотка. Больше всего хотелось их сжать, покрутить, поиграться, А спустя минут 5 маляр также бесцеремонно опустил мои джинсовые трусики вниз.
— шикарная штанга. Какая красивая киска. Вы красотка от природы! Ничего лишнего, я млею от таких девушек.
А эта киска наряду с увеличившимися половыми губами уже предательски раскрылась, показав ярко красный вход с широко распластанными в стороны губами. Парень раскрылся в улыбке и понял, что я уже на грани. А я лишь улыбалась как дурочка.
— У вас шикарная улыбка.
Я уже забыла что нахожусь в общественном месте. И скоро почти весь набросок купальника был закончен, а потом балончик краски попытался красить мой влажный вход. Он как-то странно много времени провел там внизу, Видимо возбуждение как-то препятствовало дальнейшей работе.
— Я сейчас.
Он принес салфетки и постоянно дотрагивался до входа, наверное из-за физиологии моего организма внизу был вавилонский потоп. Я смотрела вверх, пытаясь обстрагироваться от ситуации. Он прикасался к коже так нежно, так тактично, что я не заметила никаких излишне фривольных лапаний. Сексуальное напряжение накапливалось как пружина, и мне уже хотелось грубого обращения. Было противно за такие мысли, я закрыла глаза и наслаждалась рисованием как массажем.
Но новый поток холодных струй возвращал меня в приятную реальность.
— чтобы не было ненужных пробелов в композиции для равномерности заклею вас пластмассовой крышечкой, если отклеится — ничего страшного.