— Я бы ничего ей не сказал, — сказал я ему — Но однажды утром я пожаловался ей на все её так называемые поздние встречи, и мы поссорились. Она сказала то, что просто не имела права говорить, и я просто огрызнулся — в одно мгновение. Восемь лет самоограничения — и все это исчезло в один миг.
— Что она сказала? — тихо спросил Себастьян.
— «Я когда-нибудь давала тебе повод не доверять мне?»
В комнате воцарилась долгая тишина. Я слышал, как тихо жужжит кондиционер. Затем Лиз сказала:
— Теперь я вспомнила. Когда я произнесла их, за долю секунды до того, как ты ответил, я поняла, что сказала, и мне стало стыдно.
— Я не смог остановиться. Я сбросил на нее эту бомбу... Гронье... — и сказал ей, что, если она сделает это снова, с Бернардо, наш брак просто рухнет. После этого я просто убрался оттуда, — я пожал плечами — Вот и вся история.
****************
Во вторник днем я поднял голову, услышав, как открывается дверь моего кабинета, и был несказано удивлен, увидев Карли и Кристину с их книжными сумками.
— Эй, папа, есть минутка для парочки родственников?
— Конечно, мои родные! — я поцеловал их обеих, и они плюхнулись на мои офисные стулья.
— Чем я обязан такому удовольствию? — радостно спросил я. Они почти никогда не заходили ко мне в офис — моя работа их не интересовала.
К моему изумлению девочки обменялись взглядами — а затем Кристина поднялась и закрыла дверь.
— Что происходит между тобой и мамой? — тихо спросила меня Карли.
— В смысле происходит?
Карли закатила глаза.
— Будь с нами честен, папа. Нам больше не девять лет. Уже почти два месяца вы оба почти не разговариваете друг с другом. Ты злишься, а мама просто грустит. Несколько раз по ночам мы слышали, как она плачет внизу в гостиной. Так что да, с вами что-то происходит!
— Вы собираетесь развестись, папа? — вмешалась Кристина. Они обе сидели неподвижно, серьезно глядя на меня.
— Нет, это не так, — сказал я почти сразу. Это была ложь. Я понятия не имел, разведёмся ли мы. Однако инстинктивно я понял, что правильный ответ только усилил бы их беспокойство. Если мы разведёмся, им в любом случае придется с этим разобраться. Нет причин расстраивать их прямо сейчас.
— Тогда к чему эта холодная война, папа? Что происходит? — спросила Карли. Она недавно начала изучать историю 20-го века, и честно говоря, я был впечатлен этой аналогией.
— Иногда... иногда браки переживают тяжелые периоды, Карли. Не буду отрицать, это тяжелый период для нас с мамой. Но мы работаем над тем, чтобы как-то из него выйти, и будем работать дальше, пока не разберемся со всем окончательно.
— Но почему ты так зол, а она все время плачет?
— Дорогие мои девочки, я не могу говорить с вами о деталях наших проблем. Они между вашей мамой и мной.
Я встал и обошел свой стол, присев на корточки между стульями и положив руки им на плечи.
— Мне жаль, что мы с мамой... не ладим, и еще больше жаль, что это отражается на вас. Вы просто должны в нас верить. Мы оба любим вас, и... , — я остановился. Я собирался сказать: «... и мы оба будем рядом, что бы ни случилось», но эти слова могли бы быть ошибкой.
—... и мы собираемся решить наши вопросы, она и я. Вам лишь придется немного подождать.
— Папа, просто расскажи нам, что случилось. Мы знаем, что ты любишь маму. Что же такого серьезного могло случиться,
Жемчужное ожерелье моей жены 
webmaster@3iks.ru