Хозяин молча сидел на крыльце своего большого бревенчатого дома. Солнце давно зашло, уступив небо россыпи ярких звезд. Кругом лес, на сотни километров вокруг сибирская, безмолвная тайга. Рокот УАЗика стих за плотными рядами могучих деревьев, домочадцы как по норам, расползлись по своим кроватям, а Игнат остался один на один со своими глубокими, добродетельными мыслями. Все на большом подворье: и этот дом, и сарай, и хлев - все построили своими руками он, отец его, дед, отец деда. И эту череду можно продолжать до самой Никоновской реформы, когда старообрядцы разбрелись по лесу, чтобы сохранить уклад и веру отцов.
Скрип двери вывел мужчину из задумчивости. Катерина босая и в длинной ситцевой ночной рубашке вышла на крыльцо и тихонько присела возле супруга. Высокая и стройная женщина, она казалась слишком хрупкой для тяжелой, отчужденной жизни без удобств и мало-мальского комфорта. Она сидела, сложив ладошки перед собой и уперев локти на коленки, прислушивалась к увлекающей Игната тишине, будто способна была разобрать какие-то таинственные звуки или голоса, если старательно прислушаться.
— Сегодня кто? - кротко спросила женщина, - вместо Ольги?
— Ты и приходи, - сухо ответил хозяин и вдруг добавил, - со Светкой вместе.
Жена кисло улыбнулась - женщины не любили ночевать у мужа по двое, обычно придерживались очереди, даже если подменяли наказанную или захворавшую супругу. Катя встала, притворное удовольствие посидеть на крылечке в сгущающихся сумерках иссякло, как только хозяин огласил свою волю. Женщина прошла в дом, в темноте и тишине она привычно ступала по деревянным скрипучим половицам. В женской спальне три кровати у стен, старый светло-коричневый платяной шкаф с облезшим шпоном, окошко, да ковер с оленем на Олиной стороне. Сама Оля лежит на животе, подложив скрещенные руки под голову, и бесцельно смотрит на пустую Катину кровать.
— Оль, хоть одеялом прикрой срам свой, - поддела вошедшая Катерина перед тем, как возвестить о ночных планах.
Ольга фыркнула и отвернулась к стенке, она так и осталась лежать с задранным до поясницы подолом ночнушки, чтобы не измазать ее мазью с раскрасневшихся ягодиц.
— Ка-а-ть, оставь ты ее в покое - всем же достанется, - попрекнула Светлана.
— А ты собирайся, хозяин сказал с тобой сегодня у него на ночь!
Ольга зароптала обиженным шепотом в подушку и сжала кулачки, а Света и Катя в своих длинных до щиколоток, похожих на свободные платья, выцветших ночнушках пошли в спальню мужа. Каждой хотелось угодить и задобрить своего общего на всех мужчину, сгладить неприятность прошедшего дня и, самое главное, добиться превосходства над другими.
В спальне мужчины, еще более скудно обставленной, горела толстая парафиновая свечка. Сам Игнат полусидя расположился на кровати и с приходом жен его лицо заметно смягчилось. Света и Катя, только вошли в комнату, стянули через голову свои ночные рубашки и обнаженными грациозно, как кошки прошли к кровати, каждая со своей стороны. Обе присели на углах у ног мужа, сладострастно глядя прямо в его глаза. Они вцепились своими коготками в край покрывала и начали стаскивать его, сантиметр за сантиметром верхний край скользил по груди мужчины, пока не раскрыл все его тело. Старания искусных лицедеек оказались напрасными - сползшее покрывало изобличило полнейшее недовольство хозяина своими кошечками, благоговейная тишина сменилась гнетущим молчанием.
— Золотой мой, - первой на приступ крепости бросилась Катя, - позволь я ротиком начну, облагодетельствую так, что окрепнет не хуже древка.
— А мне потом как прикажешь в губы тебя целовать? - строго спросил мужчина.
В семье так повелось еще с незапамятных времен, что крепкая эрекция всегда была заслугой мужчины, зато вялое нежелание списывалось на
Её первый голем 
webmaster@3iks.ru