что у меня была твоя любовь. Я люблю тебя. Твой муж, Алан.
Она вытерла слезы с глаз и обняла его, плача, говоря, что любит его и всегда будет любить.
... Мое сердце разрывалось. Я изменил ей. Я ненавидел это. Ненавидел то, что мне приходилось делать. Вытесняю ее из своей жизни, пытаюсь заставить ее ненавидеть меня. Я знал, что это будет трудно, я не мог знать, насколько разрушительно.
Боли становились все более частыми. Из ниоткуда агония парализовала бы меня. Таблетки помогли. Почти каждый день мне приходилось страдать от периода ослепляющей боли.
Она стала выходить. Спровоцировал ее один выход, безобидный танец, способ заставить ее снова почувствовать себя молодой, озорной. Я дважды наблюдал, как она танцевала с разными мужчинами, но не чаще пары раз с каждым. Прогоняя их, не позволяя им сидеть с ней, отказываясь от любых напитков. Девочки работали вместе, большинство из них вели себя одинаково, за исключением этой потаскушки Марджи. Она была единственной одинокой, так что, думаю, я не должен винить ее за это.
Лежа в постели рядом с ней, я смотрел на это тело. Моя и только моя в течение 25 лет. Я знал каждый ее дюйм лучше, чем свой собственный.
Я ничего не мог с собой поделать. Я пообещал себе, что буду держаться, держаться подальше. Для блага плана. Это было бесполезно. Я чувствовал ее запах, чувствовал исходящее от нее тепло. Она легла в постель голой, впервые за несколько месяцев.
Я потянулся к ней, положив руку ей на плечо. Она не пошевелилась, не отстранилась, не повернулась ко мне. Я придвинулся ближе, моя рука скользнула вниз по ее боку, мои губы прижались к ее плечу. Я поцеловал ее в шею.
- Мне жаль - тихо прошептала она.
- Мне тоже. - Я прикусил ее за ухо, и она повернулась ко мне.
Я жаждал ее, и когда я почувствовал ее между ног, ее желание и потребность были очевидны.
Я перевернул ее на спину, забираясь выше нее.
- Что с нами будет? - она спросила.
Я заставил ее замолчать, до смерти испугавшись, что все испорчу. Я никак не мог скрыть свою любовь к ней. Я скользнул в нее, и она тихо застонала.
Я занимался с ней любовью в тишине, наши тела работали в совершенной гармонии. Я смотрел ей в глаза, моя любовь к ней грозила разрушить мой тщательно продуманный план.
Мне нужно было, чтобы она знала. В последний раз. Мой последний раз с любовью всей моей жизни, идеальной женой, матерью моих детей. Я бы хотел, чтобы все было иначе. Это было несправедливо, но я смирился с этим. У меня были лучшие 25 лет, о которых только можно было мечтать.
Она была для меня всем. Я уеду в течение 6 месяцев. Хоспис. Неоперабелен. Я не мог взять ее с собой. Она заслуживала гораздо большего.
Она могла получить слишком многое. Слишком большое сердце. Ей нужен был шанс двигаться дальше, быть счастливой, никогда не беспокоиться о деньгах.
Боже, я любил ее! Почему я?
Я подавил боль, скользя внутрь и наружу из этого волшебного теплого, влажного отверстия, которое она делила со мной, только со мной, более 25 лет.
И я изменил ей.
Я молился, чтобы со временем она смогла простить меня.
Я снова задумался, правильно ли я поступаю. Как бы это ни было болезненно, это все равно казалось лучшим вариантом. Я бы взял вину на себя. Позволь мне быть плохим парнем. До тех пор, пока о ней будут заботиться.
Я посмотрел в ее глаза и увидел в них любовь. Еще. После всего, что я сделал до сих пор. Было бы
Разлука 
webmaster@3iks.ru