- Мы не в монастыре, и ты еще не дала последние обеты. Ты не обязана носить это вне школы.
— Я нервничаю, - призналась Эрин, выкручивая руки.
— Я знаю, милая, - сказала Джейн, придвигаясь ближе и поглаживая ее по покрытой волосами голове. - Почему бы нам не начать с этого, - предложила она, потянув за головной убор.
Эрин нехотя расстегнула капюшон и сняла его, открыв копну ярко-рыжих кудряшек, ниспадавших до половины спины.
— О, дорогая, ты такая красивая, - вздохнула Джейн, потрясенная красотой своей дочери, ее ярко-зеленые глаза прекрасно контрастировали с волосами, как и ее собственные. - Пойдем, - сказала она, потянув ее за руку по коридору в ее собственную комнату.
— О! - воскликнула Эрин, когда вошла в комнату матери. Большая круглая кровать, 2, 5 метра в диаметре, стояла посреди комнаты. Потолок над ней был зеркальным, как и все стены. Это было похоже на зеркальный зал. Все было обито красным атласом с черной отделкой. Эрин содрогнулась при мысли о том, что в такой обстановке дьявол чувствовал бы себя как дома.
Джейн открывала ящики и вытаскивала вещи, создавая изрядную гору на кровати. Наконец она остановилась и повернулась, сев на кровать.
— Это поможет тебе начать, - сказала она, указывая на кучу одежды.
— О, я не могу, - сказала Эрин, глядя на них.
— Конечно, можешь, - сказала Джейн. - У меня их много. Так что отнеси ее в свою комнату, разложи по шкафам, сбрось то, что на тебе и переоденься во что-нибудь другое, - сказала она, подняла кучу и бросила ее в безвольные руки Эрин. - Иди уже, - сказала Джейн, подталкивая ее к двери. - Я собираюсь пойти искупаться. Ты можешь присоединиться ко мне.
— Я не знаю, - сказала Эрин, внезапно почувствовав себя очень неловко.
— Я положила туда и купальник, - сказала ей Джейн, расстегивая юбку и позволяя ей соскользнуть на пол.
Эрин задохнулась, увидев, что ее мать была голой под юбкой, без трусиков. Когда Джейн наклонилась, чтобы поднять с пола свой костюм, лицо Эрин стало ярко-красным, она повернулась и поспешно вышла из комнаты. Она ясно видела интимные части тела матери, там не было волос, только гладкая кожа, как у младенца.
***
Эрин пошла в свою новую комнату, закрыв за собой дверь, и села на кровать, бросив одежду рядом с собой. Она чувствовала себя такой одинокой. Все привычные опоры последних шести лет исчезли. Она никогда не чувствовала себя настолько не в своей тарелке, даже в первые дни пребывания в монастыре. Разбирая одежду, Эрин упорядочила ее и разложила по ящикам, оставив пару шорт и две рубашки.
Взглянув на дверь, Эрин сняла свой монастырский наряд, оставшись в длинной нижней рубашке. Быстро сняв нижнюю рубашку, которая на мгновение оставила ее совершенно голой, Эрин натянула шорты, не найдя трусиков в той одежде, которую дала ей мать. В монастыре им разрешалось носить только нижнюю сорочку и верхнюю юбку. Трусиков и бюстгальтеров тоже не было.
Странное ощущение - носить шорты. Прошло более шести лет. Натягивая через голову сначала одну, потом другую футболку, Эрин посмотрела вниз на свои груди, выпирающие из-под них, и покраснела от смущения. Грудь Эрин была самым большим источником смущения в ее жизни. Они были больше, чем у ее матери, и выпячены. У нее были большие соски размером с серебряный доллар. Она была благодарна, что их не было видно сквозь ткань рубашки.
Затем, не зная, что делать, она села на кровать и попыталась сосредоточиться и помолиться, ища то единственное утешение, которое она знала в течение многих
Мишка и его мама. 
webmaster@3iks.ru