от давления пережитого днем и вечером дома. Бессознательность поднималась, как желанный прилив тьмы, по всему ее существу, постепенно заслоняя последние картины в ее сознании: пенис мистера Блэквелла в брюках и мохнатая шерсть большой немецкой овчарки...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующее утро, чуть позже семи часов, Надали чувствовала себя бодрой и счастливой, бодро шагая по пружинящей лесной тропинке по дороге на работу в дом Блэквеллов. Она пришла на пятнадцать минут раньше и была рада этому. Прекрасная рыжеволосая девушка была полна энергии, глядя на величественное великолепие вокруг, ее большие зеленые глаза сияли от удивления, когда она пыталась заглянуть всюду сразу и впитать все одновременно. Это было то одно особенное утро, когда ей хотелось поздороваться с кем-нибудь или как-то иначе вдохнуть воздух.
Откуда-то со стороны озера дул прохладный бодрящий ветерок... прохладный, но приятно теплый, словно ветер дул только оттуда, где рассеянное изображение солнца отражалось, как огромный белый маяк, пылающий в потрясающей зелени воды. Она могла видеть длинные светящиеся белые облака, которые несли свои отражения по гладкой поверхности озера. Они казались ей клубами дыма, уходящими вдаль от бушующего костра солнечного света в центре. И вдруг она увидела, как из воды вверх взметнулась форель - серебристая полоска радужного изящества, которая с плеском упала обратно и была отмечена рябящими кругами сине-зеленого цвета, которые расширялись в стороны, подмигивая маленькими огоньками, когда солнце сверкало на их крошечных гребнях. Все это было так чудесно, так спокойно и знакомо, думала она почти религиозно; это было похоже на идеальный мир, который Бог создал где-то в другом месте, а затем, по неизвестной причине, решил поместить здесь, посреди более суровой реальности обычного мира. О, если бы только Ньютон был сейчас здесь с ней, пожелала она, борясь с внезапным желанием побежать вперед и поискать его в мастерской или в гараже, где он обычно работал по утрам.
Ньютон был истинной причиной того, почему она была в таком приподнятом настроении этим утром. Когда она встала сегодня утром, она ожидала, что он покажет хотя бы остаточные следы своего вчерашнего гнева, но вместо этого он был почти весел за завтраком. Он не дал никакого объяснения этой удивительной разнице в своем поведении, сказав лишь, что в то утро он занимался тем, что загадочно назвал “тяжелыми размышлениями”. Затем, перед самым уходом на работу, он удивил ее, остановившись в дверях, чтобы поцеловать и обнять ее на долгий блаженный миг. Сейчас она вспоминала, с каким изумлением и восторгом смотрела, как он исчезает в лесу, настолько, что ее страхи и сомнения по поводу их отношений в одно мгновение потеряли для нее смысл, а будущее, казалось, в тот же миг превратилось из мрачной пустоты в светлую надежду. О, что угодно, она готова на все! решила она, направляясь по той же извилистой тропинке, по которой он шел в то утро, лишь бы Ньютон продолжал проявлять к ней такую любовь и дал ей понять, что она важнее для него как личность, чем просто женщина, которая готовит и убирает его дом, а когда-нибудь, возможно, родит ему сына, которого он хотел.
***
Через две минуты Надали вошла в дом Блэквеллов через заднюю дверь кухни и столкнулась с самой Долорес Блэквелл. Молодая служанка с минуту молча стояла, глядя на тридцатипятилетнюю женщину, которая прислонилась спиной к длинной стойке рядом с плитой, где Джон, шеф-повар, готовил, казалось, особенно сложный завтрак. Надали боялась миссис Блэквелл с тех пор, как устроилась на работу, и никогда не могла понять, почему.
— Доброе утро, Надали, - поприветствовала Долорес. - Не слишком ли ты
Воспоминания 19-я часть 
webmaster@3iks.ru