что люблю. На противоречии этому Катя совсем закрылась и несколько месяцев меня натуральным образом меня избегала. Долго терпел, обиделся в итоге, проигнорировал восьмое марта, хотя до этого всегда поздравлял с праздниками... И тем самым спровоцировал её. Двадцать третьего марта, когда мы вместе ехали в автобусе, она, прервав демонстративное молчание, первой заговорила со мной, что ТОГДА встречалось не так уж часто. Давно это было, слова того разговора забылись, в памяти остался лишь смысл и озорной взгляд маленькой девочки, которая спрашивала папу, почему он сердится на неё, такую хорошую, и савфсем-сафсем не поздравил её.
Как на неё можно долго сердиться? Такую взбалмошную, вредную, и такую любимую... Ведь за одну только фразу "обижаться имею право только я", которую мне выдала Катя в тот день, в автобусе, слегка посмеиваясь, любая другая получила бы пиздюлей. Не физически, но морально, и не факт, что я бы с ней продолжил общение. А с Катей я только посмеялся.
На следующий день, я бегом бежал по лестнице вверх, на пятый этаж, на занятие по патанатомии. Я немного опоздал, но зато в руках у меня был конус коричневой обёрточной бумаги. Притормозив у подоконника, я снял упаковку и вынул букет. Держа его в левой, слегка дрожащей руке, я потянул на себя дверь.
— Что, препода ещё нет? - взгляд смещается - Ой!
Я прохожу внутрь и иду к своему месту, походя, без слов, положив розы на стол старосте. Заинтересованные взгляды одногруппников жгут спину сквозь халат и футболку, а эмоции... Пожалуй, в пятом классе, когда а я вообще первый раз в жизни подарил понравившейся мне девочке розу, я волновался меньше. И руки у меня тогда не дрожали, в отличие от этого раза. Особенно чётко это почувствовалось, когда я смог ухватиться за бегунок рюкзака только с третьего раза. Уффф... Перевёл дыхание, и наконец повернул голову, чтобы встретиться взглядом с Ней. Чёрт с ним, акт о капитуляции я подписал тебе ещё в октябре, играем по твоим правилам, девочка. До сих пор играем.
Между прочим, фотография, сделанная в тот день, до сих пор стоит в качестве обоев рабочего стола на моём телефоне.
Тем не менее, воевать со мной (хотя со мной ли?) Катька не прекратила. Через три дня она снова сменила милость на гнев и такие качели в наших отношениях были до самых каникул.
Зато ПОСЛЕ каникул я снова почувствовал себя подростком. В один из первых дней осени, в промежутке между парами Катя неожиданно подошла ко мне, и спросила:
"Ты обедаешь? Не хочешь составить мне компанию?"
На такие вопросы любимых не отвечают "нет". И снова мне шестнадцать, снова я первый раз в жизни привёл девушку в кафе (вру, это она меня привела, что шесть лет назад, что в этот раз). Правда сейчас, мне кажется, я вёл себя ещё глупее, и руки дрожали. О чём я честно и без затей признался, вызвав весёлый, счастливый, звонкий смех. Ещё бы! Не каждая женщина за свою жизнь хоть раз в слышит от взрослого, в общем-то и опытного (без "в общем-то") мужчины, что с ней у него всё - как в первый раз. Сомневаться же в моей искренности я ей повода не давал ни разу.
Этот памятный разговор в паршивеньком полуресторанчике послужил водоразделом нового этапа наших отношений. Периодом, в который она признала потребность чувствовать меня рядом с собой. Официально это произошло несколько месяцев спустя, в декабре, после очередной нашей ссоры, в результате которой Катя прям-таки потребовала от меня помириться с ней. Не признать, что я не прав, не извиниться, а
"Волшебный" порошок 
webmaster@3iks.ru