или медсестре, погружает ладони в дезинфицирующий раствор и просушивает в лучах ультрафиолета.
Губы её приоткрылись, влажно блеснув, когда она рассматривала всплывшие на экране невидимые мне буквы. Меж них скользнул ало на миг язычок.
Чёрт, конечно, быть может, я в душе всё ещё девиантный тинейджер, но сцена эта — особенно учитывая, что она сидела, а я стоял, она была в некотором роде словно бы на коленях пред мною? — показалась мне до обворожительности сексуальной.
— Аркадий, значит. — Она отвела взгляд от моего паспорта, кинула новый взгляд на меня. — Да?..
Я со стыдом отстранился чуть от крохотного подоконничка под нижним окошком, того подоконничка, на который я в наплыве стихийных фривольных фантазий невольно пахом налёг.
— Д-да.
Губ её коснулась слабая улыбка, но она ничего больше не сказала, протянув мне на подпись распечатанный ею лист. Зачем она спрашивала? Ни разу при предыдущих моих визитах в кассу для оплаты Интернета никаких уточняющих вопросов мне не задавали.
Наконец она дала мне обратно мой паспорт и подтверждающие оплату бумаги. Сдачи не требовалось — внесённая мною денежная сумма была рассчитана идеально.
— Вот. Возьмите.
Я протянул руку к бумагам, сгребая их единым движением, чтобы засунуть в карман и побыстрее освободить место у кассы для очередной старой клуши.
— И ещё.
Губы её сжались плотно, она взглянула на меня словно бы в лёгких сомнениях. Но решилась — и рука её положила передо мной дополнительный лист бумаги.
— Уникальное предложение Сельхозгоркомфан-банка, — мягко пояснила она. — Особый пенсионный тариф. Ваши заработки будут подвергаться переиндексации по разработанной специально системе Понци-Мавроди-Бендера и произойдёт ретарификация, выгодная для вас и удобная для пенсионного фонда. Вам не придётся распределять заработанные деньги по отдельным источникам при уплате налогов, вы должны будете лишь...
Я не слушал её. В такие моменты у меня обычно стоит лишь шум в голове, затворнику вроде меня лучше вообще не вникать ни во что подобное.
Главное я уяснил.
Меня пытаются вновь во что-то втянуть. «Поставь где-то подпись на бланке, после чего часть товаров в магазине станет дешевле, но при этом на телефон твой станет приходить постоянный раздражающий спам». Или — «Уплати символическую сумму сейчас, чтобы получить больше в гипотетическом и никогда не наступающем будущем».
Лучший ответ в таких случаях — мягкий отказ и быстрый разворот к двери.
— Нет, спасибо.
— Аркадий, — имя моё, произнесённое ею уже вторично, остановило меня. — Вы уверены?
Она смотрела на меня словно бы чуть подбоченившись, хотя я никогда толком не понимал, что значит это словечко. Чуть наклонив голову, прищурив скептически глаза. Держа возле губ колпачок оранжевой авторучки, коей только что подписала нужный мне лист.
Я покраснел слегка.
Ну да, вроде бы зарплата кассиров зависит отчасти от их настойчивости, от того, сколько клиентов им удастся убедить согласиться на всякие «дополнительные предложения». Интересно, какой процент посулил ей за это предприимчивый Сельхозгоркомфан-банк?
— Ну...
Отказываться от сомнительных сделок существенно легче, если ты не лишённая воли медуза. Тем временем сзади послышался — или мне уже от нервов мерещится? — клёкот раздражённой ожиданием очереди.
— Этот особый тариф очень выгоден, — тихо и нежно, словно общаясь с ребёнком, не разрывая глазного контакта, объяснила кассирша. — Вам нужно всего лишь поставить на листке несколько галочек и подпись. И всё будет хорошо.
Она только что не подмигнула.
— Поставите?
Я прикрыл на пару секунд глаза. Шум в моих ушах становился всё громче, а краска на моих щеках — всё гуще.
— Нет, не надо, — проговорил всё же уверенней я. — Но... спасибо, что предложили.
Мне было грустно.
Меня припекал стыд вперемешку с остатками недодавленного самолюбия, понимание, что девушка у
Студия Кребса 
webmaster@3iks.ru