Угловатые плечи, копна непослушных волос цвета спелой соломы, веснушки, вздернутый носик, на ногах моднецкие джинсы с прорехами на коленях, задорный, если не сказать вызывающий, блеск серых глаз. С первого взгляда можно подумать, что это озорной мальчишка, этакий марктвеновский Гек Финн. Лишь небольшие выпуклости под полосатой футболкой говорили о том, что это девушка. Бьюсь об заклад, что у нее немытые уши и грязь под ногтями. Через плечо у девчонки была перекинута дорожная сумка, в руке она держала небольшой чемодан.
— Простите, вы — Сергей?
— Да, я Сергей.
— Значит, я к вам.
Она бесцеремонно протиснулась мимо меня в прихожую. Мне ничего не оставалось, как впустить ее и закрыть входную дверь.
— Я извиняюсь, а вы кто?
— Маша. Я Маша Скворцова. Из Новосибирска. Племянница Пал Саныча... — она достала из заднего кармана джинсов сложенный вчетверо тетрадный листок и протянула мне. — Вот.
«Здравствуй, Серега! — развернув, прочитал я. — К тебе приедет моя племянница Маша. Приюти ее на несколько дней, она будет подавать документы в институт. Прости, что заранее не предупредил, у нас тут тайга, со связью паршиво. Через пару недель вернусь в цивилизацию, тогда поболтаем в сети. Павел».
Павел... Хм... Что за Павел? В нашей институтской группе был Паша из Новосибирска. Только он, кажется, не Александрович, а Иванович. Мы долгое время поддерживали связь, обменивались письмами, а с появлением интернета — электронными. Правда, уже лет пять я от него не получал никаких вестей.
— Ясно, — я положил листок на тумбочку. — А что Паша делает в тайге?
— Лес валит. К китайцам нанялся на подработку.
— Надо же... доктор наук и лесорубом подрабатывает.
— Он разве доктор?
— Кажется, да.
— Короче, мы с мамой ездили его навестить, он и говорит, зачем тебе — мне, то есть — по гостиницам мытариться, когда можешь у моего друга остановиться.
— Ну ладно. Ты давай, заноси вещи в комнату. Вот здесь туалет, здесь ванная. Только квартира у меня однокомнатная!
— Я успела заметить. Я вас не стесню. Надеюсь, вы — джентльмен. И вообще, ездят же мужчины и женщины в поезде в одном купе.
— Да, конечно. Ну, ты располагайся, а я пока ужин какой-нибудь сочиню.
Я жил по-холостяцки один и особо не напрягал себя готовкой и хождением по магазинам, поэтому изысканных разносолов в холодильнике не было. Я вскипятил на плите воду, забросил туда макароны, достал из морозилки готовые котлеты и кинул их на сковородку. Еще в холодильнике завалялись два помидора и один огурец.
Я колдовал в кухне, стоя спиной к коридору. Услышав, что в ванной стих шум воды и прозвучали шаги босых ног по линолеуму, я обернулся.
— С легким па... — я остолбенел, —. ..ром.
Маша вышла из ванной совершенно голая. Она стояла и, подняв руки, распушала мокрые волосы на голове. Заметив мою оторопь, она прыснула смехом.
— Ой, простите! Дома привыкла так ходить. Халатик из чемодана взять забыла, а трусики я постирала.
Она скрылась в комнате и через минуту явилась в халате, который едва прикрывал ягодицы.
Мы сели за стол.
— Ой, макароны! Это я люблю. А кетчуп есть? А вот котлеты не буду. Я вообще мясо не ем. Мясо — это мужчинам нужно. Тестостерон вырабатывать.
Вдруг Маша расхохоталась. Смех ее вызвал случайно получившийся на столе натюрморт. Но я совершенно без всякой задней мысли положил на тарелку два помидора, а между ними одним концом огурец. Только сейчас до меня дошло, что картинка выглядит несколько пикантно. Я взял нож и разрезал огурец пополам.
послевоенная деревня часть 3. Смертельный секс.Окончание 
webmaster@3iks.ru