Вовка с тоской смотрел на классную доску, на которой их математичка чего-то чиркала мелом. Он не мог понять для чего ему эти синусы с их косинусами, для чего эти формулы, а всё непонятное для него было не интересно. Зачем? Зачем, если в жизни это навряд ли сгодится? Научился считать, умножать складывать и отнимать, так зачем нужно что-то ещё? Пришёл в магазин, а там продавщица тётя Валя чиркает на листке, высчитывая с помощью всех этих формул стоимость твоей покупки. И для чего тогда так распинается Тамара Фёдоровна? Ещё и после уроков оставила, а на воле сейчас столько интересного. А тут сиди в душном классе, когда на всю их вечернюю школу осталось лишь две живых души: Вовка да Томка. Вовка мысленно засмеялся, представляя, как сказал бы
— Том, ну её на х эту науку. Давай по домам.
Не скажешь.
А срандель у Тамары ништяк. Вдуть бы ей, чтобы очки слетели. И в его мозгу замелькали картинки, как Тома встаёт раком, задирает подол, снимает трусы, а Вовка со всей дури всаживает ей меж булочек.
Тамара Фёдоровна написала на доске кучу формул и повернулась к ученику. Вздохнула. И за что ей это? Вроде парень не глупый, успевает по всем предметам, а вот с математикой у него не идёт. А она ведь старается. Математика - мать всех наук. По крайней мере сами математики согласны с этим утверждением. Понятно, что эта ШРМ - школа рабочей молодёжи, эрзац в системе образования для тех, кто по каким-то причинам не смог получить образование в нормальной школе. А парень ведь не глупый. Симпатичный, поди от девок отбоя нет. Она бы и сама такому отдалась, тем более, что живёт одиноко. Ни обнять, ни поцеловать, ни... Нет, эти мысли надо гнать прочь. Так додумаешься до связи с учеником, а это противоречит преподавательской, куда бы её послать подальше, этике. Да, этика, оно, конечно, дело нужное, но как же чешется меж ног. Особенно когда стоишь перед таким великовозрастным кадром и чувствуешь, как он раздевает тебя глазами и ставит в мыслях в разные позы. Взгляд-то какой, спиной чувствуется.
— Володя, давай к доске и реши эту задачу.
Еле передвигая ноги, словно его ведут на эшафот, Володька вышел к доске, начал что-то мямлить. А эта бурёнка уселась на край стола и пялится. А чего пялиться-то? Подумаешь, встал. Что, не видела ни разу, как у парней стоит? А всё мысли глупые: вдул бы, раком поставил, на столе завалил.
А он сидит, пиджачок расстегнула и титьки свои едва не вываливает. Жарко ей, охладиться их выпустила, погулять. Тогда совсем бы разделась, да и остывала, проветривалась. Как тут будешь думать, когда перед глазами эдакая красота маячит? Потрогать бы их, потискать, сосочки покрутить, поцеловать. Эх, не в жизни счастья!
Где-то в неком пространстве чидел чертёнок. Сидел, скучал. И вдруг услышал мысли простых смертных. Молодой парень и женщина в возрасте думали об одном и том же. Одна желала отдаться парню, а второй очень хотел её взять, но оба стеснялись озвучить свои желания. Чертёнок гаденько захихикал.
— Ну, смертные, сейчас я вам помогу.
Вовка не понял, как его язык помимо его воли произнёс
— Тамара Фёдоровна, у вас ти...эээ...мячики красивые. Вы бы их выпустили совсем, чего им взаперти сидеть, томиться.
И Тамара Фёдоровна не поняла, что за чёрт дёрнул её за язык
— Хочешь потрогать?
— Да. Очень.
— Потрогай.
Она распахнула пиджак. Титьки вывалились наружу. Не девичьи, давно уже не торчат задорно, слегка обвисли, но всё ещё соблазнительные. Вовка протянул руку, погладил титьку.
Armani 
webmaster@3iks.ru