Наконец, споры утихли и все разошлись. Последний из хозяев, подвыпивший француз в белом пиджаке и галстуке, высказал свою очередную политическую тираду и извинившись отправился по своим делам, немного шатаясь. После гама и шума в помещении стало совсем тихо. Остались только он и она. Это был какой-то сюрреализм. Посреди творящегося вокруг безумия Вьетнама, здесь все было тихо. Был какой-то уголок покоя с французским привкусом.
Они сидели за опустевшим столом, на котором осталась лишь грязная посуда и бокалы вина, и небольшое количество фруктов в вазах на столе. Атмосфера здесь никак не укладывалась с войной. Казалось бы, это был дом каких-то богатых аристократов, красивые стулья, красивая посуда, красивая мебель...
Она молча скромно разглядывала его интересный тигровый узор на камуфляже, состоящий из красивых, похожих на тигровые полоски, черных замкнутых линий, на приятном зеленом фоне. Он тоже не знал куда деть глаза и просто уставился в стол. Она привлекла его внимание еще на похоронах, когда вышла ненадолго на террасу. Все время ужина она молчала и курила, и была своеобразным центром спокойствия среди эмоциональных домочадцев, которые весь ужин о чем-то спорили и вели пространные беседы о своей судьбе, судьбе мира и Вьетнама. Он лишь знал, что ее звали мадам Саро, так как ее представили ему. Не длинные светлые волосы до плеч, скромное, но изысканное платье до колен, под которым скрывалось стройное тело. Длинные бусы, сережки из жемчуга и скромные, не слишком яркие, но миловидные черты.
За окном уже темнело лишь были слышны умиротворяющие вечерние звуки тропиков.
Выждав какое-то время, она подняла глаза прямо на него. И с легким французским акцентом произнесла:
— Я извиняюсь за домочадцев, капитан. Мы все здесь многих потеряли. Юбер – жену и двух сыновей, - она сделала пауза и пристально посмотрела на него, - а я потеряла мужа, - после паузы продолжила она.
— Понимаю, - он кивнул и снова не зная куда деть глаза сначала ответил на ее взгляд, но потом снова уткнулся в стол.
— Вы устали от войны, у вас написано это на лице. Тоже застыло в глазах и у наших солдат. Мы их прозвали – «потерянные солдаты», - произнесла она с нежностью смотря на него.
Он молчал.
— Может быть вы хотите коньяка? – спросила она.
— Знаете, мне нужно к моим бойцам, - сказал он, вставая.
— Война и завтра никуда не денется, - скромно сказала она.
— Да, наверно вы правы, - подходя к ней сказал он.
— Я заметила вы не притронулись к вину, - спросила она.
— Да, я не пью вина, мне нравиться коньяк, но сейчас не хочу, - сказал, идя к окну вместе с ней он.
— Ну тогда мне придется пить одной, - наливая коньяк сказала она.
Он промолчал.
Вы ведь после войны вернетесь в Америку? – снова задала она вопрос.
— Нет, - ответил немногословно он.
— Значит вы такой же как мы, ваш дом здесь, - сказала она.
Они стояли и любовались видом с террасы. Ночные джунгли издалека выглядели волшебно и загадочно. Она взяла его за руку, и он не посмел возражать. Они скоро очутились у двери в ее комнату. Еще минута и она уже была в каком-то красном халате, а он сидел вместе с ней на ее кровати с обнаженным торсом.
— Я всегда готовила трубку мужу, от боли и сердечных ран он принимал морфин. Он метался и кричал, мой потерянный солдат. И я говорила ему, разве ты не видишь, что в тебе два человека. Один убивает, а второй любит. А он отвечал, я не знаю кто я, зверь
Тебе.... 
webmaster@3iks.ru