Ошалевший парень, тоже был впечатлён подобным разорением.
— Заявление писать будете? - робко поинтересовался он и тут же добавил. – Хотя, в этом случае кого-то найти...
— Я их вам, пофамильно назову, - фыркнула мама. – Толку-то... У вас телефон Силантьева есть? Игорь Палыча.
— В документах, есть. Помню такого...
— Наберите со своего номера, пожалуйста. Мне он, не отвечает!
— Да конечно! – парень залез в машину поковырялся в папке и протянул маме трубку.
— Здравствуй, родимый! Ублюдок ты конченный! – я замер, изумлённый мамиными словами. – Даже ответить не смог? Да-да! Верю! Я тут как раз по двору гуляю, с которого всё ветром раздуло! Боялся, что я на скотинку посягну? Тарелочки-ложечки вам нужнее? Кто нам с сестрой, пару дней назад в лицо улыбался? Завали хлебало, со своими соболезнованиями, уебанище конченное! Когда похороны? Блять! Просто ответь на вопрос!
— Если что, я знаю, - робко пискнул парень, забившийся в машину.
— Короче, мне скажут! Заткнись и слушай. И всем передай! – голос мамы звенел от напряжения. – Если ко мне, хоть один выродок ваш подойдёт, я вам глаза начну выцарапывать, прямо на похоронах! Так всем и скажи! Анька ёбнулась, ей родная сестра дороже свиней и тарелочек! Что б тебя твои дети в гробу раздели, ублюдок!
Мама замахнулась, словно собиралась закинуть мобильник в кусты. Парень дёрнулся, с протестующим криком...
— Извините, нервы... - пробормотала мама, возвращая ему телефон. – Есть в Авгеевке гостиница, или что-то вроде... Ни здесь не сможем переночевать, ни к родне... Выблядки сраные! Извините...
— Я понимаю, - сочувственно произнёс парень. – Есть кафе, с гостевыми номерами. Недорого, и покормят.
— Спасибо вам огромное, - только сейчас из глаз мамы потекли слёзы. – Почему, есть на земле хорошие люди, а нам одни ублюдки в родне попались? Сынок, поехали.
В номере, мама вновь села перед окном. Уже завтра, отпевание и похороны.
— Поесть надо, - робко предложил я.
— Иди, я не хочу, - резко ответила она.
— Я тоже, не хочу. Надо...
— Почему мы с ними вместе не разбились? – тяжело вздохнула она. – Зачем он нас здесь оставил?
— Кто? – обеспокоенно спросил я.
— Господь!
— Ка-а-кой, господь?
— Всевышний! Он же, всё видит! Должен был видеть, что мы вместе грешили!
Как отреагировать на такое, я не знал.
— А-а-а! Я всё поняла, они грешили без умысла, он сразу к себе их забрал! Мы же, знали, что богомерзкие дела делаем, и всё равно делали! Ещё, и обряд этот языческий затеяли!
Куда её понесло? Никогда мать не была религиозной, даже яйца на пасху не красила. И что такого мерзкого мы делали? Да, занимались сексом. Всем, всё нравилось. Не грабили, не убивали, не насиловали... Вон, сколько в тюрьмах пожизненно сидит. Почему-то, до них богу никакого дела нет...
Библию, я не читал, вопросами религии никогда не увлекался... впрочем, как и она... Подойдя к маме, я попытался обнять её за плечи. Она отшатнулась от меня, почти в ужасе. Что я успел заметить, так это маковку церкви, возвышающуюся над домами. Ну, хоть причина её поведения стала понятна.
Спустившись в кафе, я вяло сжевал какое-то дежурное блюдо, стараясь ни о чём не думать, и не вспоминать... ничего не вспоминать. Взял с собой чай и пару бутербродов, отнёс матери и поставил на подоконник. Прилёг на кровать, ощущая полное опустошение, и отключился.
Мама растолкала меня уже утром. Я проснулся, с жутким ощущением голода, и первым делом сьел полувысохшие бутерброды, к которым мама так и не прикоснулась. Чай она выпила, поэтому пришлось их запить водой из-под крана.
На даче у Иры 
webmaster@3iks.ru