столь красивого вареника меж ног ни у одной не видал. Нежные голенькие губки пухлостью восхищают, лепестки внутренние совсем закрывают. Так и хочется их разомкнуть и елду меж них воткнуть. Дарена же вновь его подгоняет, позором несмываемым стращает.
Тут бес в себя пришёл и с ужасом стал понимать, какую лошадь надо будет на плечи поднять. Как бы не раздавила его волнуется, а всё же девичьей попой любуется. Да и как не любоваться, когда ягодички до того ладные да круглые, что аж юбку приподнимают, а сам бес хвост бы отдал, но промеж них бы членом влез. Но не решился поддаваться искушению, испытывать женское терпение.
Вздохнул нечистый пару раз, просунул голову Дарене между ног, не восхититься их упругостью не мог. За бёдра девицу приобнял, плечами в ягодички прелестные упёрся, что было сил, напрягся, поднатужился, но токмо и смог что на вершок да на чуток приподнять. Да и как такую богатыршу поднимешь, когда даже попа девичья вдвое шире его плеч. Вновь попытавшись, нечистый отдыхает, силушку собирает, а сам тем временем гладкую кожу на крепких бедрах поглаживает, а обхватить руками не может, до того могучие.
Надоело Дарёне, что бес её за бедра лапает, дождалась, когда он снова её поднять попытается, подпрыгнула, да и взгромоздилась ему на плечи. Под весом молодки хребет захрустел, бес от натуги лицом покраснел. А обратно на землю поставить не решается, ведь ежели приказ хозяйки выполнить не сдюжит, тем самым уговор нарушит. Придется в преисподнюю позорно возвратиться, а заодно шаров мужских лишиться.
Вот и ковыляет, зубами искры высекает, словно тростинка сгибается, под богатыршей косточки трещат, коленки на каждом шагу дрожат. А Дарена сидит на нем, отдыхает, длиннющие ноги бесу до колен свисают. С просевших плеч богатырша начала съезжать, пришлось сильнее бёдра сжать. И до того шею сдавила, что беса чуть не задушила.
Чувствует девица, что нечистый под ней силу теряет, от напряжения дрожит и ноги едва переставляет. А ну как до берега не дойдет и в угли горячие вместе с ней упадет. Стала Дарена его подгонять, наказанием стращать да в слабине укорять. Мол, только и могёт, что исподтишка вредить да похваляться, а на поверку может лишь в ногах валяться. Слова такие беса разозлили, оттого помчал вперёд что было силы.
Едва угли позади остались, ничком наземь повалился, когда колени подкосились, а девица ноги подняла и сверху попой приземлилась. Бес под ней едва трепыхаться, под богатыршей вздохнуть пытается. А та на спине сидит, вставать не спешит, лишь с насмешкой говорит:
— Что-то нечистый ваш брат измельчал - юную девушку на плечи поднял, и тут же концы едва не отдал.
Много колких слов в ответ у беса было, но из сдавленной груди лишь одно выходило:
— Ы-кхы!
— Одним словом - слабак. Толи дело витязь русский - двух девиц на плечи посадил, двух на руки подхватил, а ещё одну...
Вруг услышала Дарена топот копыт, глядь, а это конь её верный по углям летит. Ногами искры высекает, брюхо чуть не опаляет. Уж почти достиг он берега, как вдруг грива занялась, на счастье Дарена быстро нашлась. С беса одним махом рубаху сорвала, язычки пламени ею хлестала. Лишь подпалины остались, но конь и тому рад был, хозяйку он благодарил. А девица и вопрошает:
— Ой ты конь бесстрашный, да конь богатырский! Ты зачем в угли красные полез, ты ж не огнестойкий бес?
— Как же могу я оставить в чужом краю свою спасительницу, от волков избавительницу? Авось пригожусь тебе на чужбине.
Так жеребец Дарене ответил, а нечистый ушам своим не поверил -
Новый год 2016 
webmaster@3iks.ru