Проснулся я около десяти, с неожиданно свежей головой, бодрый и голодный. Быстренько слазил в душ и, накинув халат, подался на кухню, откуда доносились вполне аппетитные запахи.
По дороге заглянул в комнаты детей. Лешка, наплевав на приезд отца после полугодового отсутствия, уже куда-то усвистал. Ленивица Светка приоткрыла глаза только тогда, когда я открыл дверь, увидев папу, откинула натянутую на себя по утреннему холодку простыню и с радостным воплем взлетела с койки. Повисла на мне, облапив всеми четырьмя конечностями, прижавшись мягкими грудками к моей груди под распахнутым халатом, и сладко замерла, урча и приговаривая: «Папка... папка... папка»... Подхватив дочку под попу, я покружил ее по комнате, с удовольствием ощущая под пальцами плотные, гладкие ягодицы, и вдруг, неожиданно для себя, сжав ладони, несколько раз свел низ полупопий вместе, играя. Светка, оторвав от меня лицо, посмотрела изумленно, засмеялась, лизнула меня в нос и, потеревшись грудками, повертев в моих руках попой уже сама, опять прижалась всем телом. С сожалением я опустил дочку на кровать, она возмущенно протянула ко мне все конечности, но я, смеясь, увернулся и со словами: «Брысь в душ, еще намилуемся!» выскочил из комнаты. Светка за полгода подросла, и сейчас была разве что чуть ниже мамы, правда, существенно ее стройнее. Но все равно – этак и надорваться можно.
На Светкины вопли в коридор выскочили Мари, в одной длинной футболке, и Дитрих, одетый в коротенькие шорты. Оба в отца, высокие, крупнотелые, светловолосые. Поглядели на меня с некоторым недоверием, после чего Мари вдруг заявила:
— Гутен морген!
Я засмеялся:
— Привет! А почему по-немецки?
— Ой, дядь Коль... Я с перепугу, – в русском языке Мари акцент едва чувствовался.
— Ну, вот и замечательно. А то я уж испугался, что с племянниками через переводчика разговаривать буду. У меня с немецким зер шлехт!
На этот раз ответил Дитрих:
— Зато у нас зер гут! И с английским тоже... гуд!
Я с деланной строгостью оглядел младших родственников:
— А с русским?
— С первым, со вторым? – племянник с племянницей уставились на меня весьма ехидно, и я понял, что контакт, кажется, налажен. По крайней мере, три языка общения у нас есть точно, а остальное приложится.
С кухни выглянула Даша:
— Доброе утро, Коленька! Иди к нам, покормим...
«Покормим – это хорошо», подумал я. Но, стоило мне усесться за стол, как в кухню вихрем влетела Светка в точно такой же, как на Мари, футболке, и повисла у меня на спине, а следом степенно вошел и сын.
— С приездом, пап! Светка, чего повисла на отце, а?
Я, игнорировав протянутую им руку, притянул Лешку за голову к себе, чмокнул в макушку:
— А ты где шлялся с утра, а?
— А я, пап, теперь по утрам бегаю. Вот прибежал, в душ – и сразу к тебе, здороваться.
Надулся важно:
— Распорядок есть распорядок, я же не знал, когда ты встать изволишь...
Все дружно рассмеялись, чего, собственно, Лешка и добивался, и, повинуясь Машиной команде, расселись по сторонам стола.
После завтрака я поехал на работу. Зайдя в офис, кинул заинтересованный взгляд в сторону стеклянной перегородки, за которой, обложенная со всех сторон бухгалтерскими документами, обычно сидела Ирина, но там было пусто. Встретивший меня на пороге зам, перехватив взгляд, объяснил: «В отпуске», и мы с ним занялись делами.
К обеду я убедился, что с фирмой за время моего отсутствия ничего особенного не случилось и, похоже, в ближайшем будущем и не случится. Порадовался за себя: кажется, стал чуть ли не идеальным начальником – вот, уехал, а система работает себе, как ни
Выполнение обещания 
webmaster@3iks.ru