не вспомнили ли они с сестренкой, часом, лесбийскую молодость. Но Машка, вредина, только смеялась, ничего конкретного не говоря.
2
Домой из аэропорта я приехал около часа ночи. Машуня, увидев свет фар в окно, выскочила на крыльцо босиком, в незавязанном халатике, и повисла у меня на шее, прижавшись всем телом. В коридоре нас ждала Даша, одетая только в тонкую, заметно очерчивающую соски футболку, едва прикрывающую самый верх стройных бедер. Мы с ней аккуратно, вполне по-братски приложились щеками друг к другу, и Машка увлекла меня в ванную при нашей спальне, быстро раздела, не дав мне даже взять губку в руки, вымыла меня сама и потянула за руку к постели.
Я был, мягко говоря, не против такого развития событий. Специально копил силы в предвкушении этого момента, не орошая своим семенем гостиничную ванну последние десять дней. И мы выдали друг другу удовольствия по полной программе, я кончил четырежды, начав с главной дырочки жены и вернувшись в конце к ней же, а Машка, особенно под конец, и вовсе, кажется, потеряла оргазмам счет. Разъединились мы почти через час, улеглись рядышком на спины, касаясь друг друга бедрами, жена уютно устроилась головой на моей руке.
Дождавшись, когда наши дыхания успокоятся окончательно, я повернул голову к Маше и осторожно поцеловал завиток золотистых волос возле виска.
— Хоро-о-о-шая.... ласковая моя... как же я соскучился-то, знала бы...
— Ага... ты мне это за последний час десятый раз говоришь... – съехидничала жена совершенно расслабленным, довольным голосом.
Еще немного помолчали.
— Ты с дороги, а я тебя сразу в постель. Есть-то хочешь?
— Не-а... В самолете кормили, и очень неплохо, - засмеялся я. – Так что ты мне десерт выдала как раз тот, который и было надо...
— Спать хочешь?
— Не-а... Для меня как раз белый день, тринадцать часов разницы не шутка... Да и в самолете надремался по самое не хочу, там больше делать нечего... А ты?
— Хи-хи... А я специально сегодня, когда из универа пришла, поспала... Чтоб тебя потом ночью развлекать...
Отдав жене честно заработанный ею поцелуй, я опять откинулся на спину.
— Ну, рассказывай, как вы без меня тут жили-поживали...
Лежащая ко мне вплотную Машка чуть напряглась, и я, успев испуганно подумать: «Чего это вдруг? Или... изменяла, сейчас скажет?», приподнялся на локте:
— Машунь, ты чего вдруг? Вроде же все было нормально?
В свете бра лицо у Маши было чуть виноватым, и мне вдруг стало до боли жаль любимую. «А хоть бы и дала кому... Баба полгода без мужика, сам и разбаловал по пять раз в неделю, а теперь ей как? Любит-то все равно меня, я ж чувствую, не любя, так, как она только что, не отдаются, а дырка... Да что дырка – не сотрется. Физиология голая».
Наклонился и тихонько поцеловал жену:
— Машунь... Да ты рассказывай, не бойся... Все рассказывай, я все пойму...
Машка вытаращила глаза и засмеялась:
— Тьфу, дурной... Ты чего подумал-то? Что я какому чужому мужику дырку подставила, что ли? Нет уж, мне не надо, до тебя нагулялась...
В глубине души я хихикнул, далеко не до конца поверив в Машкину искренность – так-таки и не надо? Но вслух сказал совсем другое:
— Тьфу... только кто из нас дурной, еще вопрос... Напугала, заразка...
— Ага, ревнуешь?
— Ну, есть маленько... А как тебя не ревновать? Такая ласковая, умная, гладкая вон... шерстка здесь нежная... ой, и мокрая опять... или это мое все никак не вытечет?
— Не-а... Твое глубже... а это мое, родное...
— А я-то... сухой...
— А ничего... это мы сейчас поправим, - Машка, привстав, уже подбиралась ротиком к моему совсем, вроде, небоеспособному