меня. Глубоко внутри тела моей прекрасной Саманты я растекся. Моя рука, обхватившая ее за талию, крепко прижимала ее чресла к себе, пока я кончал и кончал, мои колени, наконец, подогнулись, и мы рухнули потной кучей поверх спального мешка. Мое сердце бешено колотилось в груди, и я едва мог набрать достаточно воздуха в легкие, таким опустошенным я был. Я лежал на ней, казалось, целую вечность, не в силах пошевелиться, не в состоянии даже сформулировать связную мысль, просто безумно, тотально влюбленный в милое, прикованное создание подо мной.
Наконец я собрался с силами, чтобы скатиться с нее. Саманта задыхалась в своих волосах, поэтому я вслепую протянул руку, ощупал ее голову, чтобы убрать завесу шелковистых прядей с ее лица. Я лежал на полу палатки, тяжело дыша и хрипя, пытаясь вернуться к жизни.
— Черт, Саманта, - удалось мне выдохнуть, — Ты меня так убьешь.
— Смерть тысячи ублюдков, — ответила она, затаив дыхание. — Этот последний, должно быть, насчитал пятьдесят.
— Чертовски близко. Фух!
Была середина утра, прежде чем мы, наконец, тронулись в путь. Теперь я должен был все делать за Саманту: отнести ее в туалет, вытереть ее киску, вернуть обратно. Я надел на нее кое-какую одежду, юбку и легкое пончо. Я заплел ей волосы и завязал косу вдвое, чтобы она не мешала.
—Хозяин. В моей сумке, не могли бы вы достать мне одну из моих противозачаточных таблеток?
Я нашел упаковку для нее.
—Хозяин. Не могли бы ты дать мне две, я вчера забыла.
—Конечно, Саманта.
Мои мысли были о том, как достать ключи от ее замков, увижу ли я почерневший кусок проволоки там, где я их оставил. Я сварил кофе и немного каши на завтрак, подержал чашку, чтобы Саманта могла выпить кофе, и покормил ее с ложечки. После того, как я прибрался, спрятал еду и погрузил Саманту в каноэ, я проплыл с ней вдоль озера к тропе, которая вела отсюда.
—Это была плохая идея, Саманта, сковать тебя за руки вот так. Ты ничего не можешь сейчас сделать.
—Я знаю, Хозяин. Но, тем не менее, это приятно.
—Ты должна быть рабыней, Саманта. А не избалованным домашним животным, заставляющим меня прислуживать тебе.
—Вы снова злитесь на меня, Хозяин?
Я рассмеялся.
—Вообще-то, нет. Мне нравится прислуживать тебе, когда ты в таком виде.
Было нетрудно определить место, где начиналась тропа; вокруг нее был большой круг грязной воды. Конечно же, сильный дождь размыл ее. Крутой склон, достаточно коварный, когда был сухим, теперь превратился в скользкое, липкое месиво. Я оставил Саманту в каноэ, привязанному к дереву, она была закована в цепи и никуда не собиралась плыть, а я начал пробираться вверх. Как будто грязи было недостаточно, пару больших деревьев повалило поперек тропы, и мне пришлось перелезть через одно, пригибаясь под другим. Когда я добрался до вершины и нашел ветку, к которой привязал ключи, они все еще были там, поблескивая в утреннем свете. Я протянул руку, размотал проволоку, затем пристегнул связку ключей к поясу. Я захватил с собой длинную веревку, и на самом трудном участке тропы я привязал один конец к дереву, а затем использовал его, чтобы не упасть, когда спускался обратно к Саманте. Когда я вернулся к лодке, я звякнул ключами.
—Та-да!
Будь я проклят, если не заметил, как тень грусти промелькнула на ее лице, когда она увидела, что ключи в целости и сохранности у меня. Чтобы не разочаровывать ее, я оставил ее ноги сцепленными вместе, а руки сцепленными за спиной на весь день.
—Хозяин? — спросила она во время обеда, когда я не сделал ни малейшего движения, чтобы
Лизаветта после дня рождения 
webmaster@3iks.ru