приобрело для нее новое значение. Раньше, с короткой цепью между лодыжками, ей едва удавалось раздвинуть ноги достаточно широко, чтобы ее задница не ударилась о грубое сиденье. Теперь ее задница не только опускалась, когда она садилась, но и ей пришлось немного отодвинуть ее назад по сиденью, и встать действительно было нелегко.
Она шаркала ногами взад-вперед, пытаясь пройти по неровному камню вокруг лагеря. Она пробовала прыгать, но это было трудно сделать. Ослабленная цепь путалась под ногами, заставляя ее спотыкаться, и она падала, зовя меня прийти и помочь ей. Я подходил к ней и помогал подняться, беря ее на руки и крепко прижимая к себе. Она дрожала, прижимаясь ко мне, но не от ярости или раздражения из-за своего рабства. Не от дискомфорта, не от боли или страха. Она прижималась ко мне, издавая тихие мяукающие звуки. Ей нужно было то, что я мог ей дать. Свобода, да, в конце концов. Но она жаждала именно моего члена, чтобы Хозяин отвел свое маленькое создание в свою палатку и опустошил ее, чтобы затащил свою пленницу в свое логово и грубо овладел ею.
В ту первую ночь, когда ее ноги были тесно прижаты друг к другу, ее вожделение ко мне возросло в десять раз. Я едва прикоснулся к ней, и она потерялась в этом, извиваясь в спальном мешке, громко постанывая и выкрикивая свое желание. Я удовлетворял ее какое-то время, пока ее возбуждение снова не нарастало, роль беспомощного зверька снова не захватывала ее душу, и мы снова трахались долго и жестко. К утру я был вымотан. Саманта выползла из палатки на рассвете, оставив меня спать, как я надеялся.
— Хозяин, Хозяин. Помогите мне, — услышал я.
Я пришел ей на помощь и увидел, что она лежит на камне, цепь на ее лодыжке застряла в трещине каменной плиты. Она изо всех сил пыталась освободиться, волосы прилипли ко всему телу, ее трясло. Я подошел к ней и успокоил ее; она прижалась ко мне, когда я ткнул тонкой палочкой в цепочку там, где она была зажата, сдвигая звено, чтобы я мог вытащить ее.
— Тебе лучше успокоиться, Саманта, - сказал я. — Ты вот так нарушаешь мой сон. Мне придется тебя наказать.
Я не думал, что это заставит ее хоть как-то успокоиться, но она действительно немного успокоилась. Ее энтузиазм по поводу ее заточения начал передаваться и мне, побуждая меня зайти в этом деле дальше, чем я ожидал. Я смотрел на большое дерево на другой стороне острова, и Саманта проследила за моим взглядом, на толстую торчащую ветку. Это было висячее дерево.
Я поднял Саманту и отнес ее к дереву, посадив под толстую ветку, которая была примерно в 6 метрах от земли. Я поставил ее ноги на камень и сказал ей подождать, затем подошел к веревке, на которой держался наш контейнер с едой. У пластиковой коробки была защелкивающаяся крышка, которая отпугнула бы любого амбициозного бурундука, поэтому я оставила ее на столе, отвязал веревку и вернулась с ней к Саманте. Я взял эту веревку перед нашим уходом. Мягкий, толстый, плетеный нейлон. Веревка была легкой и пригодилась, когда мы спускали каноэ по последней тропе. Сейчас она была бы идеальной, как я и предполагал, когда покупал ее.
Натянув цепи Саманты на ноги так далеко, как только смог, я трижды обмотал веревку вокруг ее лодыжек, затем дважды пропустил конец между ними и завязал пару узлов. Другой конец я перекинул через ветку, зацепив его с первой попытки.
Трофей 
webmaster@3iks.ru