— Я... я просто хотел быть один, а она постоянно мешала вот и я давал ей успокоительное, но вчера я ничего не менял. Быть может, она увидела нас вчера и. ..
— От успокоительного всегда происходит побочка и, поистине, стрессовые ситуации чувствуються гораздо острее без них. У неё было слабое сердце и ты сама это знаешь.
Я не стал показывать ей ту записку, но точно знал, что все произошло именно так. Можно сказать, что я даже не соврал сестре.
Мы стоялт возле огромного поле которое находилось возле гремучего леса. К счастью, он был ре еловым.
Лишь Луна освещала наш путь.
Маша заревела. Я сложил бабулины ноги в траву и подошёл к сестре.
— Милая, нам нужно идти дальше.
Маша дрожала и плакала, а потом лишь тревожно сказала:
— Это моя вина.
— О чем ты ?
Маша лишь сковано и дрожа как осиновый лись произнесла
— Феноз&пам
Карты сомкнулись.
В голове стали пылать страшные вопросы. Никогда бы не подумал, что я буду думать о том, кто из нас двоих вчера убил бабулю. Словно в сраном романе Достоевского, я мог только предполагать, что случилось вчера. Как она смогла написать записку, будучи отравленной успокоительным сестры ? Видела ли она рас вдвоем вчера ? Что произошло ?
Однако одно я понимал точно, идти в полицию, означало бы посадить Машу намного лет, ведь помимо бабули, она совершила другое преступление о котором можно догадаться, если посмотреть на наши паспорта.
— Маш, в любом случае я не пойду в полицию, поверь, мы сможем разобраться, но сейчас ты должна помочь мне с бабулей. Скоро утро.
Мы понесли её далеко в лес, без разговоров и взглядов. Оба мы старались не смотреть на труп, мы также не смотрели друг другу ч глаза.
Одно мы знали точно, что обратного пути просто нет.
Лесная чаща дрожала под ветром, а собаки, где там в дали, лаяли словно, взывая нас к нашей совести. Однако совесть первый враг страха, которым мы оба были отравлены.
В силуэтах деревьев мне постоянно казалось, что за нами следят. Помимо этого, мне было дико худо от приторно сладкого запаха трупа. Приторно сладкий аромат, похожий на наш общий грех не давал нам думать о чем либо другом.
Неумело копая, я смотрел на Машу. Подобно призраку она бродила из стороны в сторону, слово искала покой.
Я же копал земную твердь. Было крайне сложно раскапывать яму, гораздо проще было туда упасть.
Раскопав нужное количество, мы аккуратно бросили туда бабулю и оба стали забрасывать труп землей. Маша рыдала, а я совершенно ничего не чувствовал. Как будто то, что мы делаем происходило не со мной, точнее не с тем "мной" каким меня можно было обнаружить в обычной жизни. Копал могилу своего греха, другой человек, тот же самый, что наслаждался любовью с сестрой.
— Все ? — спросил я у сестры которая сидела у свежевскрытой ямы.
подлец и глупышка продолжение 
webmaster@3iks.ru