«Сереженька сыночек, ты, должно быть, шутишь, то, что ты просишь меня сделать, так неуместно!».
«Нет, это не так, не то чтобы я не видел трусики раньше, я их купил для тебя мамочка!».
— Ну, ты, может быть, видел это и раньше, но не на мне. — Ты же не ожидаешь, что я буду выставлять себя это же неприлично?
«Это не может быть непристойным обнажением, если ты находитесь в своей собственной гостиной, и там присутствуем только ты и я, твой сын, и это Не то, чтобы я тебя никогда не видел обнаженную...
— Видел? — спросила мама, нахмурив брови, и на ее лице заиграла застенчивая улыбка, — ты говоришь о том утре, когда я надела то маленькое полотенце.
— Не только тогда, но и еще несколько раз, — сказал я насмешливо. — Ты не веришь в то, что так осторожно, как обычно, ты никогда не садишься откровенно и не оставляешь дверь открытой, когда одеваешься или раздеваешься? Мама поднесла руку ко рту, но улыбка не скрылась, и я почувствовал, что достучался до нее.
— Господи!
«Так что давай, докажи мне, что я не потратил свое время впустую, пытаясь заставить тебя снова захотеть жить и одеваться как молодая, красивая и сексуальная женщина, которой ты являешься мамочка!».
Она долго и пристально смотрела на меня, словно ища на моем лице искренность и невинность, прежде чем пожать плечами.
«Хорошо, ты Сереженька убедил меня, но я собираюсь сделать это только один раз. После этого тебе останется только довериться мне. Ты должен знать, как мне это неловко делать, для тебя!».
Мама положила руки на бедра и начала медленно задирать платье. По мере того, как сантиметр за сантиметром показывались сочные кремово-белые бедра, я чувствовал, как мой член, который уже был в возбужденном состоянии, начал напрягаться. И когда пухлый холмик, едва прикрытый сверкающими серебристо-черными стрингами, обнажил моим похотливым глазам, я чуть не кончил в спортивные штаны. Толстая, плотно покрытая волосиками киска мамы была таким чудесным зрелищем, что мои глаза расширились, а рот непроизвольно приоткрылся. Я понял, что мы оба застыли в этот момент невероятного пересечения границы дозволенного между матерью и сыном.
«Субботние стринги хороши!» Это все, что я успел сказать, слабо, ошеломленный заманчивым зрелищем. Одна вещь, которую я сразу заметил, заключалась в том, что пышный куст, который я заметил тогда в эпизод с крошечным полотенцем, исчез, без сомнения, подстриженный, чтобы не выходить за пределы боковых стенок стрингов.
Вопреки побуждениям своего тела перейти на более высокий уровень прямо здесь и сейчас, я прислушался к своей большой голове и отвел свои расширенные глаза, разрушив гипнотическое заклинание.
— Хорошо мамочка, ты можешь спустить платье, прежде чем подумаешь, что я пялюсь на твою киску.
«Что?» — выпалила мама, несомненно, ошеломленная моими словами. Но потом она добавила: «Не так ли? Она быстро сказала: «Шучу» и тихонько усмехнулась, как бы говоря: «Я тебя порадовала, сынок?».
«Я не был, я просто был на мгновение ошеломлен его красотой, это красивая промежность, если можно так выразиться». Ее рот открылся, и она посмотрела на меня, как на какого-то сумасшедшего.
«Ну, учитывая мой возраст и все остальное, я восприму это как комплимент из лучших побуждений».
— Это круто мамочка.
— Ну что, доволен?
Я кивнула, не доверяя себе, чтобы ответить на это словами на случай, если я собьюсь с пути из-за слишком большой спешки.
— Значит, теперь ты будешь мне доверять, больше никаких выборочных проверок сынок?
— Может быть, а может, и нет, я не уверен, что у тебя не возникнет соблазна вернуться к старому образу жизни