Темно, пустота вызывает почти физическую боль. Похожая на назойливую муху, мельтешит перед глазами, то приближаясь, то почти исчезая в глубине затухающего сознания, ярко-красная точка. Вероятно, это она так мерзко жужжит, и звук раскалённой иглой впивается в мозг. Какой-то странный мир - в нём только боль и страх. Никогда не существовало ни мыслей, ни воспоминаний. Как странно ощущать бесконечность и одновременно чувствовать, что умираешь. У меня нет тела, и, наверное, никогда не было. Только непонятная сила прижимает к земле, не давая сделать вдох, и, почему-то болят несуществующие глаза. Холодно. Сознание устало бороться с отвратительной красной точкой и медленно угасает. Жужжание ослабевает. Вдруг моё тело, ставшее неимоверно тяжёлым и почти реальным, с невообразимой скоростью проваливается вверх или, скорее, вниз, туда, где липкая темнота начинает поглощать то, что когда-то называлось мной. Жирная муха с мерзким жужжанием рассекает густой воздух, ползает по мутной лужице на грязном столе и, наконец, замолкает, падая навзничь. Сероватые в утреннем свете обои разбегаются вдаль косыми лентами, огибая странного вида пёстрый, перекошенный квадрат. На нем с трудом можно различить хаотическое нагромождение перевёрнутых вверх дном зданий, внизу валяется тёмно-серое небо. Обрывочные воспоминания наталкивают на мысль, что когда кто-то рисовал эту картину, небо было вверху. Решаюсь на отчаянную попытку встать. Пол удивляет меня своим крайне необычным, красочным видом, достойным кисти художника-нигилиста. Вперемешку с осколками посуды и бутылочного стекла в беспорядке валяются мятые поздравительные открытки, обрывки обёрточной бумаги и лопнувшие воздушные шары. Число шестнадцать настойчиво крутится в голове. Странно. Шестнадцать, шестнадцать.:Шестнадцать лет? Мне вчера исполнилось шестнадцать!!! Волна воспоминаний мгновенно покрывает меня холодным липким потом и проясняет сознание. Сначала становится страшно, потом мерзко и, наконец, бесконечно стыдно. Захлебнувшись собственным раскаянием, подавившись путаными обрывками мыслей, шатаясь, подхожу к зеркалу. С выражением тупой бессознательности, сочетающимся с жалкой беспомощностью, на меня оттуда остекленевшими глазами смотрит чьё-то незнакомое перекошенное лицо со страшными синими мешками под глазами. Покачиваясь, добредаю до следующей комнаты, спальни моих родителей, и несмело заглядываю внутрь. "Боже, какое счастье, что они уехали и не видят этого кошмара", - первое, что заползает в измученный вчерашней оргией мозг. Прямо на супружеском ложе моих предков, ореховой неоклассической гордости шириной с полспальни мёртвыми обнажёнными телами вповалку валялись мои гости - три парня и две девчонки. Куда делись ещё две мои подружки, было неизвестно. Должно быть, их не обрадовала перспектива группового секса длинной в ночь, и в пьяном угаре они всё-таки нашли дверь из квартиры. Да, судя по картинке, они очень много потеряли. Шёлковая простынь была скомкана, местами порвана и потеряла свой нежно-кремовый цвет благодаря пятнам вина и коньяка. Брызги засохли на светлых обоях и липкими лужицами блестели на паркете. Видно, вином обливались в буквальном смысле слова. Слегка погнутый торшер валялся на полу, обсыпанный разноцветной крошкой битого витражного стекла. Наверное, мои друзья поспорили, как лучше трахаться: при свете или впотьмах, подрались, и проблема решилась сама собой. "Отец привёз его из Венеции:" - эта мысль заставляет меня пожалеть, что я проснулась. Я осторожно присаживаюсь на край кровати, боясь кого-нибудь разбудить. Но эти меры излишни: запрыгни я на неё с разбегу, никто
Картошка - 6 
webmaster@3iks.ru