Петрович, аппетитно попыхивая сигаретой, говорил:- Ты вот никогда не ебал кого из родни? Ну там сестрицу, матушку, бабок-теток? Нет? И зря. Скажу тебе, что это совершенно иное дело, чем просто какую бабенку выебать. Совсем иное чувство. Во-первых: запретный плод сладок. Ебешь и понимаешь, что нарушаешь все законы. И от этого во сто крат приятнее. Во-вторых: кого же еще ебать, как не самых близких людей. Да и что делать, если живешь Бог знает где, вокруг никаких баб, а в семье ты один мужик. И с тобой только мать и сестренка. И им тоже неможется, тоже ебаться надо. Так и вышло, что лет в пятнадцать мы с матерью и схлестнулись. Летом было. На покосе. Косят-то с утреца пораньше, если ты еще не забыл. Вот мы с матерью еще на зорьке и зачали покос. А ближе к обеду, как трава высохла и литовки зазвенели, зашабашили и пошли к речушке ополоснуться. Мать никогда меня особо не стеснялась. Да и не принято у нас было прятаться. В баню все втроем ходили. Сестрица старшая, мать и я. Ну лупился на пизденки и титьки ихние, ну и что. Когда перед глазами постоянно женские тела, не сильно-то и разглядываешь их. Вот и здесь то же самое. На берегу мать стянула с себя платье, скинула пропотевшие трусы и бюзик и пошла к воде. посмотрел я ей вслед и ахнул. Красотища-то какая! Мать шла мелкими шагами, подрагивая ягодицами. И была она что та картина художника, который писал женские тела. не помню ее название, да и не к чему. Там то ли Венера, то ли Афродита из моря выходит. Смотришь на нее и не возникает в голове никаких фантазий, а только дух захватывает от совершенства. Вот и мать, идя напротив солнышка, показалась мне богиней с той картины. Розовое тело, чистая кожа, золотисто-рыжие волосы до поясницы. И сложена - дай бог каждой! Я так и обмер. А она оглянулась-Ты чего, сынок?-Мам, какая ты красивая! Прям богиня! Век бы любовался!Мать засмеялась, быстрее пошла к воде.-Иди купаться, знаток!Поплескались, смыли пот, выбрались на берег и легли. Мать сполоснула одеженку, развесила на кустах сушиться, и потому лежали голые. Немного поели и перебрались в тенечек. Вскорости мать уснула, а я лежал рядом и пялился на нее. Она во сне повернулась на спину, раскинула ноги. Потом подтянула одну и согнула ее в колене. Быстренько перебрался и лег так, чтобы видеть все промеж мамкиных раздвинутых ног. Золотистые волоски сбегали от низа живота на половые губы и опушали их. А сами губы слегка раздвинулись, обнажив розовое нутро, сморщенные складки малых губ, розовую пипочку клитора. Видимо ей что-то снилось, потому что клитор напрягся, налился кровью и весело выставился из складок кожи. Блестя в свете дня красовался: Вот я какой! Любуйтесь! И я любовался, переводя взгляд с мамкиной пизды на ее живот, на груди, что небольшими холмиками двигались в такт ее дыхания. Стыдно признаться, но у меня встал. Да так встал, что в ушах зашумело.Лежа на животе и упираясь стоящим хуем в землю, не желал ничего на свете сильнее, чем засунуть свое страдающее естество в мамину пизду. Аж скулы свело. подполз поближе и ощутил запах матери, запах ее вагины. Не знаю, что нашло, но подтянулся поближе и легонько прикоснулся языком к распахнутым губам. Сладко, кисло, еще как - ничего не понял. Просто вкусно. Так вкусно ощутить на языке мамин запах, мамины выделения и что там еще есть
Воронины. Часть 2 
webmaster@3iks.ru