Как стал Илья Муромец богатырем Мудоумцем, так и начал задумываться. Не о том, как силу увеличить, нет! Не о красной девице, коих и так трахано-перетрахано по округе немало, а о боевом коне. Он и имя ему придумал – Сивка-Бурка! Надел Илья свои порты пестрядинные с тремя штанинами, взял дубину десятипудовую и, попрощавшись с маменькой на всякий случай, пошел искать себе коня доброго. И не простого, а богатырского. Первым делом подошел он к пахарю, который поле под зиму поле пахал. «Отдай, – говорит. - Мне своего коня. А то заломаю!». Увидал мужик его дубину богатырскую и сразу заболел медвежьей болезнью. Удивился Илья такому обороту дела и стал того конька вертеть и так, и сяк вместе с плугом. Не плох конек, но и не хорош, оказался, потому что издох после молодецкого удара. А мужик из кустов не вылазит, но кричит оттуда, мол, князю в Киев отпишу, в дальней родне он у меня ходит. Подивился Илья этому слову «князь», кто таков, почему не знаю, а на мужика плюнул буквально, и утоп тот жалобщик рьяный.
Пожал плечами Илья Мудоумец и пошел по тракту далее. Видит, девки с пареньком Петром навоз коровий на поле возят, а сами поют: «Прокати нас, Петруша, на тракторе, до околицы нас прокати!». Да только стоит та диковинка, трактором называемая, но не везет волокуши, а только злобно пыхтит и воняет. Сломался-испортился, значит. «Отцеляйте!», - кричит Илья. – «Вашу порнографию заморскую, я и так ваши волокуши отвезу!». И впрягся Илья, и отвез на поля огромную кучу дерьма коровьего и конского. Она там до сих пор лежит и воняет. А за свою работу попросил Илья всего одну девку, какая глянется, да и ту на раз. Подумали девки, поговорили в полголоса, да и вытолкнули вперед дурочку деревенскую Матрешку. Была та дурочка Матрешка, хоть и маленькая, по пупок всего Илье-то, но поперек себя шире. Вот и придумал Илья, пока он квас хмельной попивает, кружку ей на темя плоское ставить, а она тем временем приспособилась к елде его богатырской, чтобы подкормиться белком чистейшим муромским. Да не рассчитала сил-возможностей своих Матрешка, и полез из нее белок богатырский: из носа, из ушей, из места женского и заднего, разумеется. И отнесли ее девки деревенские и прикопали под ореховым кустом. Допил квас Илюша и пошел по дороге дальше – в Киев.
Только отошел Илья Мудоумец от вонючей горы, видит, скачет цыган, глаза огнем горят, на лоб лезут. А за ним толпа людей с колом остро заточенным валит, да собирается посадить того цыгана на тот кол усадить по старинному обычаю. Поймал Илья того цыгана, схватил за гриву коня, а толпа требует и коня, и цыгана. «А хрен вам до земли, дурачье!», – громовым голосом крикнул Илья. «Требуйте что-нибудь одно, а не все сразу!». У толпы всегда есть главарь, и вышел тот главарь, поклонился Илье в пояс и говорит:
— А отдай нам коня, а цыгана Яшку-конокрада возьми себе!
Возрадовался Илья такому разумному компромиссу, отдал им, крестьянам-общинникам коня справного, а Яшке-конокраду сказал слово верное:
— Скажи мне, богатырю великому, где ты того коня свел и не буду я тебя на кол очком сажать, ни на большой, ни на маленький.
Возрадовался и конокрад Яшка такому исходу, ибо очко его хоть и цыганское, да не железное. И сказал в ответ:
— А свел я того коня со двора самого князя киевского Володимера, да вишь ли, едва конфузия не случилась. Догоняли меня опричники кровавые княжеского режима, и догнали бы, и на кол
Ведущий программист 
webmaster@3iks.ru