не обнаружено, — сухо ответил Роб. — В смысле "с обоими"? Их там два, что ли? — удивлённо-строго спросила я. — Ты хорошо всё проверил? — Окуляры протёр, щупальца помыл, — так же сухо ответил Роб и замолчал. — Говори уже, — хором папа, мама и я наехали на Роба. — Первый плод в матке Юлии, срок 26 недель, отклонений не обнаружено, пол плода — девочка. Второй плод в матке Тани, срок 24 недели, отклонений не обнаружено, пол плода — мальчик. Состояние организма беременной удовлетворительное, необходимо принимать витамины и соблюдать диету, — скороговоркой выпалил Роб. Я открыла рот от удивления. Как же так? Беременная женщина забеременела? Разве может беременная забеременеть? Я поэтому и не думала предохраняться, наперёд зная, что это невозможно. Я ошарашенными глазами посмотрела сначала на маму, потом на папу и увидела, что те, тоже открыв рты, смотрят на меня выпученными глазами. Щёки загорелись красной краской, я закрыла лицо ладошками от стыда и громко разревелась горькими слезами, как маленькая нашкодившая девочка. Мне так было стыдно, как никогда в жизни. Всегда умная и послушная дочь вдруг сделала такой постыдный проступок. Забеременела, да ещё от кого — от члена своего родного отца. И раскрылась эта тайна сразу обоим родителям, которым я под дулом пистолета не призналась бы в содеянном. Я плакала навзрыд, плечи сотрясались от рыданий, а головы бедных родителей невольно мотались вверх-вниз, пытаясь что-то сказать, но я не слышала их шёпота, а только громко ревела, не в силах унять свою постыдную горечь. — Таня, успокойся, возьми себя в руки, тебе нельзя волноваться, это плохо для детей и для твоих родителей. Сосуды их голов ещё не полностью окрепли, и ты можешь всем навредить, — быстро и громко говорил Роб. Я поняла, что сейчас могу всё испортить, постепенно стала успокаиваться, и только редкие всхлипывания на вздохе сотрясали моё тело. Я не́хотя убрала руки от лица, положила их на свой круглый живот и лежала с закрытыми глазами. Думать не хотелось, будь что будет. В утробе бились дети, больно пиная живот изнутри. — Всё, всё, успокойтесь, успокойтесь, мои маленькие, мама больше не будет плакать, — уговаривала я малышей, ласково поглаживая живот. Видимо, проснулся материнский инстинкт. — Доченька, успокойся, ну что уж теперь так убиваться, всё хорошо, что было — то было. Ты знаешь, а я в какой-то степени рада, что всё так получилось, я давно хотела родить ещё и мальчика, а получилась девочка, ещё одна девочка. Зато у тебя будет мальчик, и я буду воспитывать его, как своего сына, ведь это ребёнок Виктора, а я его так сильно люблю. Я слушала мать, и постепенно до меня стало доходить, что теперь не нужно так сильно волноваться. Я повернула голову к ней и чмокнула маму в губы. — Спасибо, мамочка, я люблю тебя. — Всё ещё изредка всхлипывая, сказала я. — Сын, у меня будет сын! И звать его будут Виктор Викторович, — прошептал отец, — а дочку назовёте сами, выбирайте, как хотите назвать. — Амалия, — сказала мама. — Амалия-аномалия, — прошептал папа, — что, других имён нет? — Мам, пап, у нас ещё три месяца до родов, успеем ещё имя подобрать, — повернувшись к отцу и тоже чмокнув его в губы, попыталась улыбнуться. — Я хочу есть. Солёненький огурчик и шоколадку. — сказала я, и все засмеялись, поняв, что капризы беременных не имеют предела. — Роб, доложи, как проходит процесс регенерации тел, — запросила я. — Процесс идёт по плану, никаких отклонений и опасений нет, — отрапортовал Роб. — Расчётное время полной регенерации? — Тело Юлии — две недели, тело Виктора — три, кровеносная система обоих тел подключена, искусственная вентиляция лёгких подключена. — Отлично. Теперь можно и подкрепиться. Я с трудом встала и вышла из лаборатории. Окончательно успокоившись, я долго рассказывала родителям о том, что было после аварии. До са́мого вечера мы болтали и радовались,