же пристройка. Такая просторная, светлая. Решено, отдаю свою комнату детям, а сама переезжаю сюда. Кровать круглая, огромная, мягонькая. Подхожу к окну. Вид на детскую площадку. Красиво. Будет где детишкам гулять. Шторы до пола. Отодвигаю одну. Смотрю рисунок. Чьи-то голые ноги. Поднимаю глаза. — Сынок? — Мам, прости. Я не думал, что так получится, — смотрит в пол, дрожит, не убегает. Голый. На голову выше меня. Как же хочется его обнять. Сыночка, мой родненький. Помню когда-то резвился тут нагишом, когда маленький был, а теперь вымахал выше меня. Не удержалась. Обнимаю, прижимаю к себе. — Мой малыш. Глупенький. Вырос, а всё как ребёнок. Успокойся, ну. — Мам, прости, прости меня. Я не хотел... я не удержался. Ты такая красивая. Я каждую ночь вижу тебя во сне. Обнимаю, целую... — Оплодотворяю, — вставила своё словцо. — Снится такое? — Каждую ночь, — виновато прошептал он и отвёл взгляд. — А как же Юлька? Она тебе тоже снится? Или сразу наяву? Ты же лишил её девственности? — Нет, не я. Я бы не посмел. — Кто же тогда? Как это случилось? — Мы же с детства спим в одной кровати. До сих пор. Иногда ночью у меня... непроизвольная эрекция. Сильная. Я не могу её контролировать, когда сплю. Однажды меня разбудил её крик. Пока я спал, она стянула с меня трусы, села на мой член и лишила себя девственности. Еле успел снять с себя, чтобы не кончить в неё. Кровь… — Вот даже как. Что ж, молоде́ц. Ты у меня всегда был умным и рассудительным. Даже когда вас бабушка грудью кормила, ты уступил сестре, чтобы она покушала первой. — Помню. Это было в машине, когда к маминой маме - бабе Наде ехали. — Как ты можешь это помнить? Тебе тогда два годика было. — Не знаю. Помню и всё. Мам, так ты не сердишься? — Я сама не знаю, сержусь или нет. Обрюхатил мать, пока она сопротивляться не могла. Вот, полюбуйся на своё творение. Я выпятила пузо вперёд и погладила его руками. — Я не специально, мам, я не удержался, я старался быстрее вытащить тебя из ко́мы и поставить на ноги. — Поставил? — Поставил. Можно я послушаю, как мой ребёночек в тебе шевелится? Ну, вот что с ним делать? Заделал своей мамочке... Ругать уже́ бесполезно. Что сделано - то сделано. Я пузатая и в моё животе уже́ начинает шевелиться новая жизнь и в этом виноват мой родной сын. Одна эта мысль мгновенно заводит меня. Сын от сына. Я и так на взводе от этих голых обнимашек, а тут ещё такие мысли. А что если... Как бы случайно роняю полотенце. — Можно. Папаня, блин... будущий. — Какой он гладенький, мягонький, — он опустился передо мной на колени, нежно погладил тёплыми ладошками моё пузо и принялся его целовать. Ох, как приятно. Эти возбуждающие поглаживания, поцелуи. Стою голая перед голым сыном и теку как последняя... Опускаю глаза, смотрю на его член, а он так стоит, что вот-вот лопнет. Чувствую, по моим ляжкам потекло. Жадина пустила слюни на сына? Ноги подкашиваются, спина отваливается, прилечь бы. Делаю шаг назад. Вижу его растерянное лицо. Совсем ещё мальчишка, может в науке он и преуспел, но в женских поступках ничего не смыслит. Ложусь на кровать пузом кверху, придёт или нет? Стои́т там же на коленях, глаза как у кота из Шрека. Смешно и жалко. — Вить, что как не родной, иди ко мне, — говорю томным голосом. Прибежал как собачонка. Был бы хвост, вилял бы как заведённый. Чует свою вину, засранец. Ну что я за мать такая? Сама измучилась,
на меня билетов нет 
webmaster@3iks.ru