прямом значении, как употребляли их Андрей Андреевич или Аглая всегда к месту, называя этими словами именно то, что они и означали; содомляне использовали хуй, пизду и еблю в каком-то поэтическом, отвлечённом смысле. Это было трудно понять, и ещё труднее было понять запрет на написание этих слов. Во всём этом сквозила извращённая жеманность.Андрею Андреевичу претили те темы, которые авторы брали на вооружение. Самые разухабистые обложки содержали в себе истории про каких-то богатых дельцов, извращённых проституток, разбойников. Андрей Андреевич думал, что вряд ли трудовому народу пойдёт на пользу такое чтение. Одним словом, на полках по какой-то неясной общественной причине доминировали Блюхер и глупый милорд. Диалог Белинского и Гоголя обнаруживался в самых отдалённых отделах на самых неприметных полках. Андрею Андреевичу бросилась в глаза группа книг, посвящённая каким-то вампирам. Обложки подсказывали, что вампиры облачены в плащи и всё чёрное, имеют большие зубы, кусают людей и пьют кровь. С одной стороны, непонятна была причина популярности такой вздорной темы; с другой стороны, Андрей Андреевич смутно подозревал, что, как во всякой научной фантастике, в этом явлении должна быть скрыта некая природная научно-популярная первопричина. Ну кто в природе кусает и пьёт кровь? Комары, конечно. Но если бы бойкие авторы озаглавили свои романы, используя слово «комар», это не привлекло бы местных читателей. Или не комары, нет. Какие-то ещё есть известные кровососущие. Тараканы, что ли. Нет; тараканы вроде у лентяев на кухне заводятся. Какой-то клещ... А! Клоп! И Баня! Это же клопы! Андрей Андреевич расхохотался. Вампиры, говоришь... Итак, содомляне взахлёб увлекались романами про клопов, которые под загадочным и благородным именем «вампиры» им втюхивали ловкие писатели-натурфилософы. Андрей Андреевич цокнул языком: понятно, в общем, что всё заграничное имеет романтический флёр, но зачем же из-за границы перенимать именно клопов? Для европейских засранцев, веками не мывшихся, клопы — вполне привычный и родной предмет обихода; вон они, даже саги в их честь сочиняют под видом вампиров, своих детей ласково называют клопиками, но нам-то к чему этот вздор? У нас у каждого в огороде всегда есть баня, мы моемся регулярно, приятно пахнем, нам и духи изобретать было ни к чему, в отличие от европейских вонючек. Вампиры...Саша в это время обнаружил такое странное издание, где каждая страница была поделена на мелкие квадратики, в которых были нарисованы сюжеты, отдалённо напоминающие лубок или житие. Как и в лубке, все квадратики были снабжены подписями. Разница состояла лишь в огромном количестве этих крохотных рисунков. Саша листал толстый том и вместо привычного текста находил прилежно свёрстанные каляки-маляки, от которых разбегались глаза. Мальчик вспомнил учебник по психиатрии, который они с Женей случайно открыли в институтской библиотеке. Строгое и скучно-непонятное описание болезней психики перемежалось жуткими рисунками, сделанными шизофрениками. Мельчайшие детали на рисунках были прописаны, а сами изображения выглядели мелкими, монотонными и подробными. Саша даже повертел обложку, надеясь обнаружить в выходных данных Минздрав или какой-нибудь психиатрический НИИ, но тщетно.Самое неприятное открытие, сделанное пришельцами на книжных полках, состояло в том, что все книги соответствовали своим ценам, отмеченным на обложках. Книгопродавцы умудрялись убеждать покупателей, что за ту или иную денежную сумму новый читатель получит удовольствия ровно на уплаченные деньги.Саша отметил, что книги производят впечатление более эмоциональное, нежели познавательное. Нельзя было, задавшись целью исследовать тот или иной предмет, найти мнение профессиональное и беспристрастное. Обычно книги рдели от того жара, который загрузил в них соответствующий писатель. Так, например, Саше попался сборник статей Василия Мемфивосфыкова, толстого остряка-протея с сумасшедшими усами; мальчик полистал книжонку, скабрёзную, как залупу, и отравился статьёй под
Семейная любовь 
webmaster@3iks.ru