Мама села на тахту и продолжила, медленно подбирая нужные слова для гостей:
— Вы только не обижайтесь. Просто я почувствовала сейчас то, что первый раз ласкаться всей семьей на публику — это было бы как-то неправильно. Я думаю, что самый первый раз это должно быть только в кругу семьи.
— Ты совершенно правильно все почувствовала. Семья превыше всего. Особенно в таких важных и деликатных моментах своей жизни. Если Вы хотите уединиться втроем сейчас или позже, то с нашей стороны никаких проблем. А уж мы найдем, чем заняться. Я бы, к примеру, сейчас с удовольствием попила бы чаю с вареньем.
Мама посмотрела на меня вопрошающе: «Попробуем уединиться сейчас?» Моя минутная растерянность уже прошла и я кивнула в знак согласия. Мама сказала гостям: «Тогда уж не обессудьте. Мы на какое-то время покинем вас, а вы тут не скучайте». На что живчик-Костя тут же отреагировал шумным заявлением, что он уже начинает усиленно скучать. Мама с улыбкой потрепала его за волосы и помахала ему рукой со словами: «Пока, Казанова!»
Закрыв за нами дверь спальни, мама спросила у папы:
— Ты хочешь при свете или в темноте? Ты хочешь, чтобы мы с Ритой были сейчас голые?
— Ваше белье сейчас настолько неприлично, что я хотел бы продолжать вами любоваться. И больше всего меня сейчас возбуждает то, что ваши лифчики и трусики совершенно одинаковы, различаясь лишь цветом ткани...
— Ну раз тебя так возбуждает одинаковость нашего одеяния, то мы с Ритой можем обменяться им. И тогда тебе будет легче представлять, что в твоей постели две твои ненасытные жены. Или, если хочешь, две твои бесстыжие дочки. Или две похотливые ведьмочки, летавшие сегодня на метле под звуки Бетховена. Это уж как тебе больше понравится твоему воображению.
— Сейчас от вас обоих можно просто сойти с ума.
— Стоп, ты нам обеим нужен адекватный. Так что все-таки держи себя в руках. Мы ведь еще даже не начинали.
— Ну что, Рита, меняемся с тобой лифчиками, трусиками и метлами? — обернулась мама ко мне.
— Меняемся!
— Тогда для начала лифчики. Только пока не целоваться. Я хочу, чтобы для пущего удовольствия папы прежде поцеловались наши нижние губы.
«Боже мой, — подумала, — и это я слышу от своей мамы, которая была всегда такая правильная. Кажется, лед ну очень даже тронулся». Мы обнялись, прижавшись друг к другу обнаженными сосками, и стали гладить друг друга по спине. Я просто чувственно повторяла мамины движения, мысленно войдя в образ ее зеркальной двойняшки. Мама опустила свои прикосновения с моей спины на попку — и я сделала то же самое. Она с хитренькой улыбкой чуть развела обеими руками мои ягодицы — и я повторила. Она медленно прошлась «шагающими» кончиками пальцев по копчику, чуть дотронувшись до моей задней дырочки — и я вернула ей это же притрагивание. Она расстегнула застежку моего лифчика — и я сделала зеркально. Мы спустили свои лифчики с плеч и, подав их друг другу, помогли надеть.
Теперь уже мама была в алом лифчике и светло-серых трусиках, а я — в светло-сером лифчике и алых трусиках. Мы повернулись к буквально завороженному нашим переодеванием папе и (не сговариваясь, но в один голос) спросили его, как мы смотримся вместе. Он только восхищенно развел руками. Я всмотрелась на наше отражение в большом зеркале и сказала, что пожалуй, сейчас в нас есть что-то шахматное из-за перекрестья цветов белья. Мама согласилась со мной: «В этом что-то есть». И потом озорно продолжила:
Мамка любит - Часть 4(Бонус) 
webmaster@3iks.ru