щёки пылают стыдливым румянцем, казалось, бы совсем неуместным:
— О-о-о... Так меня ещё никто во время секса не называл... — томно дышит в ответ — пожалуйста, не смущай меня! Это уже чересчур!
Я прижимаюсь к ней, тесно-тесно, как только могу. Мои руки обвивают её тёплое мягкое тело, и я с силой бросаю тело мамы навстречу себе...
Мой пылкий порыв был слишком резок для неё. Я почувствовал, как у неё перехватило дыхание от моего нетерпеливого напора.
Её спина прогнулась ещё сильнее, словно, это помогало маменьке принять меня в себя. Её пышные атласные ягодицы дёрнулись, с силой упираясь в мои бёдра. Всем телом плотно прижимаясь к маме, я чувствовал своим сердцем неистовый бег её сердца. В каком-то эмоциональном исступлении я покрываю поцелуями её обнажённые стройные плечи. Казалось, что каждая клеточка моего организма напряжена и будто дрожит, готовая взорваться в любой момент.
Пребывая на вершине блаженства от обладания самой дорогой в мире для меня женщиной, я снова с невыразимой нежностью зарылся лицом в пышные волосы на её макушке, вдыхая родной невообразимо знакомый с детства аромат. Моя ладонь медленно проплыла по мягкому бархатному животику и легла на тяжёлую увесистую грудь, с жадностью сжимая сочную налитую женскую плоть. Тихий вздох сорвался с маминых губ, когда мои пальцы сжали большой мягкий сосок и безжалостно терзали его, пока он не разбух, став твёрдым, словно, камень.
Я не двигался, милостиво давая маменьке привыкнуть к себе. Моё возбуждённое напряжённое каменное копьё пульсировало глубоко внутри неё. К тому же я чувствовал, что стоит мне двинуться хотя бы на дюйм и я неизбежно извергнусь в горячее тесное материнское нутро, ибо возбуждение, охватившее меня, было слишком неистовым и нестерпимым.
Но всё же мне хотелось продлить, растянуть эти мгновения нашего с матушкой очередного нетерпеливого любовного слияния, единения наших обнажённых тел.
Немного погодя, я запустил ладонь глубоко в её волосы, грубо сжимая их в кулак, вздёрнул голову мамы наверх и набок и накрыл её рот смачным поцелуем. Моя мама послушно раскрыла рот, впуская мой алчный язык внутрь себя. Больше того, мама отвечала мне.
Мы долго шумно и мокро целовались, сплетаясь языками, исследуя рты друг дружки.
Её тело, насаженное на моё любовное копьё, трепетало в моих объятиях, пышные упругие ягодицы сильнее прижимались к моим бёдрам, словно, мама сама пыталась ещё глубже насадить себя на живой кол глубоко внутри себя.
В конце концов, не в силах более терпеть любовную муку, неимоверно распалённый нашим страстным поцелуем, я разорвал наш поцелуй и, привстав над маменькой, потянул её за волосы, запрокидывая мамину голову ещё сильнее назад и заставляя её ещё сильнее выгибаться назад.
Впрочем, мама без малейшего возражения или недовольства на мои почти, что грубые действа с ней, покорно выгнулась в спине, оттопыривая задницу ко мне, как бы подстраиваясь под меня, чтобы мне было удобнее её употреблять.
Я смог сделать лишь один качок... Обхватив стоявшую передо мной на четвереньках женщину ладонями за бёдра, я медленно вышел из неё и почти сразу же мощно и размашисто вогнал свой кий обратно в узкую лузу, как можно глубже. Соприкоснувшись мои бёдра и мамочкины ягодицы издали громкий шлепок. Мама тихонечко вскрикнула...
А мой мужской корень, аки вулкан, начал извергать горячее семя глубоко в жаркую и тесную маменькину попу.
Вот ведь... С того момента, как я принялся стаскивать с неё халат вряд ли прошло более пяти минут. Сказать по правде, мне было немного не по себе и даже стыдно перед мамой за эту скоротечность нашей любовной схватки. Но что я мог с собой поделать? Стоило мне только войти в
Текила 
webmaster@3iks.ru