Вечер прошел тускло. В доме не было ни радио, ни телевизора, — цивилизация как бы замерла вместе с дедом.
Высокий, кряжистый дед, несмотря на свои девяносто, был сильным и подвижным мужчиной, вернулся с обхода участков, что недалеко, почистил ружье. Поужинали — ели мы все вместе, так им было заведено, и он лег спать. Да и я, в тот вечер, больше него походил на старика. Пережитое за день меня утомило, клонило ко сну, и я вяло крутился возле тети, собирающей на завтра рюкзаки.
Если кто думает, что моя тетка такой таежный таежник — ошибается, но тайга есть тайга, она требует к себе уважения и тщательного подбора необходимого. Один рюкзак она собрала для себя, другой для меня — поменьше. Примус, сухой спирт, котелок, соль, спички, — достались в ношу мне. Палатка, ружье ижевского завода двенадцатого калибра, брезентовый патронташ, бинокль, кампос, она уложила к себе.
Ходики с кукушкой прокуковали десять, тетя передернула гирьки и велела идти спать, — в шесть подъем. Она встанет раньше — надо за скотиной прибрать корову подоить.
Утром, у моей койки уже стояли кожаные с мягкой подошвой сапоги, брюки и куртка из тонкого зеленого брезента, шерстенное трико под них и свитер. Когда вышли, погода была ясная солнечная, и я быстро сопрел в своем снаряжении. Начал задавать вопросы зачем? Лето ведь! Но тетка только и отвечала: «тайга».
Действительно, к вечеру, когда мы добрались до участка за номером шесть, уйдя довольно далеко от реки, вглубь леса, погода сменилась. Вокруг, в основном высокая, лиственница зашумела, закачалась, крупные капли стали пробиваться через ее крону, и хлынуло. В густом лесу и так не очень-то светло, а тут и вовсе потемнело.
— Костер не развести, палатку на угли не поставить — сыро, — произнесла тетя. — Ладно, расположимся под этим деревом. Раскидываем палатку...
Помощник из меня, если честно, плохой, я больше мешал. Дождь припустил. В общем, промокли мы основательно. Под тонким брезентом мое трико и свитер стали влажными и подавая тете из рюкзака примус, сухой спирт, охотничьи спички, я уже стучал зубами.
— Замерз? — спросила она.
Я лишь помотал головой, — отрицая. Сказать «нет» не позволяли вышедшие из подчинения губы.
— Залазь в палатку и раздевайся.
— Как?
— Так! Не хватало нам еще соплей!
— Совсем?
— До сухого.
— Но...
— Вот и раздевайся!
Палатка одноместная, даже мне — мальчишке, она была мала. К тому же, у меня не было навыка в таких делах — повошкался я довольно долго. А может, я неожиданно застеснялся и тянул время.
Такие моменты не забываются, и, через много лет, могу сказать точно, — застеснялся, потому, что мое отличие от девчонки скукожилось, совсем куда-то втянулось. Висел лишь сморщенный хоботок. Не то, что в бане — где мой колышек распаривался, принимал приемлемые, для моего детского понимания, размеры.
Пока я размышлял на тему мужского достоинства, — казать или не казать, тетя промокла окончательно. Дождь разошелся не на шутку. Если по началу, она еще пыталась согреть в котелке воды для чая, то потом передумала. На сухом спирте она вскипятила кружку, сыпанула туда сахара и подала мне.
— Пей.
Слова ее были отрывистые, быстрые и подразумевали приказы. Естественно я подчинился. Но взять горячую железную кружку, — это, я вам скажу, не так и просто! Особенно когда руки трясутся в такт стуку зубов.
— Горе ты мое! Сейчас!
Поставив кружку на приклад ружья, что было первым, даже вперед меня, положено в палатку, она запахнула вход. Через какое-то время он открылся, и тетя полностью обнаженная вползла ко мне. Она была мокрая, на сморщенных сосках висели
Воспоминания бравого капитана 
webmaster@3iks.ru