же человеческое тело помещается в бутылке? – поинтересовался Вовка.
— А никак. В сосуде располагается только огненная душа джинна, а ненужное тело возвращается хозяину или тихо умирает в коме, лишенное разума. Так я переселяюсь?
— Давай! – скомандовал Макаров.
Его последняя жена Ирина принципиально не брила рыжие кудри в подмышках и между ног, и мужу надоело копаться в ее кудлатой волосне.
Бомж тем временем застыл, Как вкопанный, а блондинка подошла к Вовке и возмутилась:
— Чего смотришь? Бери пакеты, и за мной!
И первой вошла в подъезд, а бомж у подъезда заполошно озирался по сторонам и ощупывал свои лохмотья.
В тесной квартире было намного прохладнее, чем на улице, но блондинка, как только вошла в прихожую, стащила тесное платье и остановилась у старого зеркала с паутиной трещинок на амальгаме по углам. Ее розовая маленькая попка была такой привлекательной, что Вовка немедленно сбросил пакеты на пол и прихватил ее за задницу.
— Но-но! – погрозив Макарову пальцем, сказала блондинка и проследовала в комнату, цокая высокими каблуками по паркету, как коза копытцами по камням. В гостиной она плюхнулась в старое кожаное кресло и широко расставила ноги.
— Правда, пизденка хороша? – спросила она, поглаживая и тиская груди одной рукой, а другой раздвигая пухлые маленькие срамные губки.
Макаров и так кончал слишком быстро (и почему Ирка назвала его импотентом?), а при виде такой славной сладкой щелки, он понял, что долго не продержится. К тому же ее малые губы, выступающие наружу, слиплись, и она растянула их пальцами, обнажив темно-красный клиторок, крошечную дырочку уретры и вожделенное отверстие влагалища, наполовину прикрытое складчатой пленкой гимена. Она была девушкой!
А ты можешь сделать копию этой блондинки? – скрипя зубами от приближающегося оргазма, простонал Вовка.
— Конечно, могу, – ответила джинн, поглаживая вздыбленные соски. – Но мне понадобится тело. Лучше женское. С ним возни будет меньше.
Вовка едва успел стянуть тесные джинсы.
— За стенкой живет полу безумная старуха, – сладостно, как в юности, кончая на белые сиськи, прошипел Макаров. – Она иногда уходит из дома и теряется. Можно ее.... Ой, не могу!
Вслед за первым на него накатил второй оргазм, а потом и третий. Он закатил глаза и повалился на давно неметеный пол. Он лежал, уставив член в потолок, и кончал, кончал, кончал.... А когда он пришел в себя, то увидел, что рядом на коленях стоят две одинаковые, как однояйцевые близняшки, блондинки и, собирая с пола сперму, размазывают ее по телам.
— Ну, что, отпускаем? – спросили они в унисон.
— К-конечно, – кивнул Макаров, выдавливая из обмякающего члена последние капли. – П-пусть уходит.
Он в минуты треволнений начинал немного заикаться.
Одна блондинка, в туфлях, встала и удалилась, а другая, босая, перешла с пола на диван.
— Хорошо я тебя подоила, правда? – широко улыбнувшись, сказала блондинка. – По жизни
ты такого удоя бы не дал. Это – бонус.
Ее тело блестело от Вовкиной спермы, а в воздухе повис пряный аромат.
— Д-давай дадим тебе имя, – предложил Макаров, вставая с пола.
К его толстому заду прилипла этикетка от китайской лапши, и он, изогнувшись, ее отклеил.
— Д-давай, – передразнила его блондинка. – Предлагаю окрестить меня Наташей. Пока ты спускал, я порылся (или порылась?) у тебя в голове, и обнаружила, что твоей первой школьной любовью была Наташа Барабанова.Так?
— Это – святое! – сказал Макаров, усаживаясь рядом с джинном, приобнимая женщину и поглаживая его (или ее) нежный левый сосок. – Нельзя также называть тебя Катей, это вообще моя первая любовь, если такая бывает в пять лет, Людой, Леной, а также Мариной, Ларисой и Ириной.
Спасенное одиночество 
webmaster@3iks.ru