Джине было удобно, протянув правую руку, трогать Вовкин член, и она это сделала, открыв головку одним движением тонкой руки.
— Ну, что, подрочить тебе?
Макаров тоже решил не оставаться в долгу, и погладил Джинину шерстку, блестевшую на солнце, как дорогой мех. Джина заработала рукой, и Вовка полез ей между ног, норовя засунуть палец во влагалище. Но ведьма сдвинула ноги, и Макарову оставалось лишь массировать крошечный клитор, едва касаясь его пальцем. Тем не менее, Джина покрикивала: «Осторожно! Тише, Тише!», а сама все ускоряла массаж Вовкиного «стержня», и скоро он, закрыв глаза, начал скрипеть зубами, еле сдерживая близкий оргазм.
— Ну, Вовик, кончай скорее! – сказала Джина и вцепилась ногтями в Вовкины соски.
— Сейчас, сейчас! – прохрипел Макаров. – У-ух! Нефть пошла!
Его член дернулся раз, дернулся другой, сперма хлынула в уретру нескончаемым потоком, а Джина схватила Вовку за руку, и солнце исчезло, а мир посерел. Он лежал на спине, обдуваемый холодным ветром Сумрака, окруженный какими-то бесплотными тенями, и его член, огромный, как баобаб, стрелял спермой в низкое серое небо с непередаваемой сладостью...
Когда Джина выдернула Макарова из Сумрака, они оказались лежащими в огромной луже пряно пахнувшей спермы и окруженными толпой одетых, в купальниках и без девушек, женщин и бабушек. Вовкин член все еще стоял, а девки, тетки и бабки растирали по лицам и телам его кончу.
— Джина, ты, кажется, обещала какую-то сферу невнимания? – ехидно спросил Макаров, разглядывая бабку, слизывавшую с ладони его сметанку.
— Извини, Вов, – покаянно ответила Джина, прикрывая свои прелести ладонями. – После посещения Сумрака заклинания разрушаются, и защиту надо ставить снова.
— Все, больше кина не будет! – закричала она на женщин. – Расходитесь!
И они послушались, повернулись и, как зомби, поплелись прочь.
Вовка встал, обляпанный песком и спермой, с торчащим, как пика, членом, поиграл мошонкой и сказал:
— Пойдем, окунемся, что ли? Надо смыть эту гадость!
Они поплескались на мелководье, потому что Джина, как оказалось, не умела плавать. Макаров надеялся, что его приапизм пройдет от прохладной воды, и торчавший член опадет, но купание не помогло. Ведьма бегло осмотрела синий от напряжения член и авторитетно заявила:
— Нужна кровь девственницы! Прикрой неплотно веки и посмотри у женщин нижнюю ауру, ту что между ног. Увидишь красную, значит, девственница. Ты ее трахнешь, и сразу станет легче.
Макаров так и сделал. Он прикрыл глаза, и сразу мир потускнел, а ауры женщин загорелись ярким светом. Верхние ауры инкуба не интересовали. А вот нижние он рассматривал с интересом. Только у двух женщин они оказались красными. Одну кандидатку, по виду, школьницу, Вовка отмел сразу, еще конфликта с законом ему не хватало, а вот другая, низенькая и полногрудая бабенка в полосатом бикини его заинтересовала. Он поднял веки, прогнав Сумрак из глаз, подошел к девственнице вплотную, взял ее за грудь и громко сказал:
— Давай, поебемся?
И она ответила ему также просто:
— Давай.
И покорно встала «раком». Вот так, просто. Без ухаживаний, вздохов при луне и признаний. Даже неинтересно.
Он вошел в нее одним рывком, сразу преодолев сопротивление застарелого гимена, она протяжно закричала, но тут же покорно обмякла, и вода рядом окрасилась красным. Женщине на вид было лет тридцать-тридцать пять, и когда-то тонкая плева заросла соединительной тканью и покрылась кровеносными сосудами. Джина стояла рядом и «держала» сферу невнимания, пока Вовка не кончил, и его член не обмяк.
— Тебе, подруга, лучше полежать в тени! – сказала Джина на ухо новоиспеченной женщине, поправляя на той купальник. – У тебя солнечный удар.
После вечеринки... 
webmaster@3iks.ru