жадная до детородной жидкости, на живую Жирную, что вождю показалось, будто его Трубка шевельнулась. Но нет, она просто соскользнула с бедра сидевшего на камне вождя и бессильно повисла на Шарах. Также безнадежно повисла и его голова на короткой толстой шее...
— Хай, вождь! – тихо сказал Худо за спиной Большой Горы.
Вождь вздрогнул, потому что начал засыпать и не слышал, как тот подкрался.
— Нравится?
— Да. Закончил?
— Еще день или два. Тогда закончу. Мяса дай.
Вождь, молча, разорвал на две неравных части большой кусок вяленого мяса, меньшую протянул Худо, а в большую впился зубами сам.
— Колдун гадал на тебя, – сказал Худо, медленно пережевывая жесткое мясо.
— Что сказал?
— Сказал, ты перед ночью вернешь Силу и будешь обладать самками снова.
— Хорошо. Этим днем?
— Да. Отдашь мне Худую?
— Нет. Пока. Нарисуй Жирную. Потом.
— Слово?
— Слово.
— Колдун назначил обряд на этот день, – сказал Худо. – Силу вернешь.
— Хорошо.
Говорить Худо был тоже не мастер, поэтому он схватил уголь и начал быстро рисовать на очищенной от мха каменной стене. Он изобразил большую фигуру Вождя с торчавшей Трубкой, вокруг него – хоровод танцующих самок с огромными сиськами и широкими, как у Жирной, бедрами, а в отдалении – фигурку Колдуна с воздетыми к небу руками, у ног которого стоял тыквенный сосуд с зельем.
— Понял, – сказал вождь и повалился спать. До вечера...
...Колдун жил в шалаше на отшибе и сейчас говорил с Голым, старшим сыном вождя. Они сидели на мягкой траве и ели мясо, приготовленное на костре, и которое так презирал вождь Большая гора.
— Вкусно! – сказал Колдун. – Как они его готовят?
— Варят. В воде. И солят, – ответил Голый.
Голый показал чистую тряпочку, в которую был завернут белый порошок.
— Что это?
— Это соль.
— Откуда ее берут белые? Меняют?
— Нет. Далеко на севере есть озера, из которых нельзя пить, но если их воду высушить на солнце, то получается такой порошок, который они называют солью. А как твое зелье?
— Готово.
— Сделай так, чтобы Большая Гора выпил зелье за два раза. И, когда подашь ему питье во второй раз, подмешай ему эту травку.
Голый протянул Колдуну пучок невзрачной травы.
— Что это?
Колдун понюхал траву, а затем хотел попробовать ее на вкус, но Голый перехватил его руку.
— Что ты? Тебе нельзя! Ты же живешь один? Без самки?
Колдун утвердительно кивнул.
— Эта травка усиливает возбуждение во много раз, а без самки оно тебе не нужно.
Колдун послушно кивнул.
— Я сделаю все, как ты скажешь, Голый. Но пообещай мне, что не прогонишь меня, когда станешь вождем.
— Обещаю.
— Слово?
— Слово.
Когда Колдун пришел в пещ
еру, вождь Большая Гора все еще сладко спал.
— Вождь, пора! – сказал Колдун и потрепал вождя за плечо. – Все собрались, начинается обряд...
... Обряд был подготовлен на славу. Худо, как лицо творческое, стучал колотушкой из старой кости по пустому внутри старому дереву, отбивая ритм, Колдун в короне из корней, веток и листьев бормотал заклинания, а все взрослые самки были построены в ряд, и начинали подпрыгивать. Колдун и его добровольные помощники постарались на славу: шкуры, скрывавшие тела самок, сняты, а сиськи у всех были тщательно выбриты каменными и костяными ножами, и багровели в лучах заходящего солнца, натертые красной глиной. Были здесь и Жирная, и Рыжая, и Черная. Была здесь и Худая, подпрыгивавшая выше всех. Большая Гора выпил по наущению Колдуна половину кувшина с зельем и тоже начал подпрыгивать, подчиняясь общему ритму и поглядывая на свою Трубку жизни, которая постепенно наливалась силой.
Вождю этот обряд был знаком. Он уже проходил посвящение,
Южный экспресс 
webmaster@3iks.ru