прим. переводчика]. На спинке деревянного стула висела пара белых панталончиков с розовыми лентами. Они были девственно чистыми, и я было подумал, не сняла ли она их заранее.
Столкнувшись с моим молчанием, Эми жалобно прошептала:
— Я не хочу делать это снова. — Она сцепила пальцы и с надеждой посмотрела на меня.
Заперев дверь, я напомнил ей о дисциплине, и добавил, что, будь я ее папой, я бы позаботился о ней раньше.
— Вот как? — спросила она и покраснела. Взгляд, который она искоса бросила на изголовье кровати, выдал ее сокровенные мысли. Когда я приблизился, она отступила назад, тщетно пытаясь ухватиться за какую-либо опору.
— Какая же ты хорошенькая, — произнес я. Она сделал один нервный взмах руками, будто бы защищаясь, а потом обмякла, оказавшись в моих объятиях, трепеща, словно птица.
— Не надо, мама здесь, — глупо произнесла она, но я уже начал сзади собирать вверх ее свободно ниспадающее платье, издавая при этом самые успокаивающие фразы.
— Н... но... но мама... — щебетала она, пока я спускал с нее панталоны и гладил ее обнаженные ягодицы цвета слоновой кости.
— Мне позволено вначале высечь или отшлепать тебя — ты понимаешь это, Эми? — сурово спросил я. Она покачала головой, словно соглашаясь. Держа ее одной
рукой за попку, я приподнял ее за подбородок и заставил посмотреть на меня.
— Ты должна научиться, — сказал я, — поэтому прими мужской орган, как должны это делать все молодые леди.
Она сжала губы и моргнула. Моя рука под ее подбородком была твердой. Теперь, когда ее панталоны рассыпались по тонко очерченным лодыжкам, а белые чулки поблескивали в лучах утреннего света, я мог бы бросить ее на кровать и вонзиться в нее без лишних церемоний. Я спросил, будет ли она послушной. В ответ ее губы задрожали. Я шлепнул по ее попке, что заставило ее ввизгнуть.
— Ооооууууах! Мама услышит! — всхлипнула она, пытаясь потереть свою попку, но я оттолкнул ее руку.
— Ты совершенно права. Не будем больше творить глупостей, Эми. Какие у тебя нежные губы, какие прекрасные глаза! Я собираюсь излить свою сперму в твою сладкую киску, моя крошка, а не твою прелестную попку, которая теперь вполне подходит для того, чтобы принимать в себя мужественный инструмент. Мы очень гордимся тем, что ты сладко предложила нам себя, — и эти слова заставили ее смутиться и удивится еще больше. Я потрогал ее заднюю розеточку, заставив ее дернуться. Она хотела отвести от меня взгляд, но я ей не позволил, — Эвелин всегда советовала мне так делать, и она безусловно права.
Мой палец мягко вошел внутрь. Она издала что-то нечленораздельное, кончик ее языка, розовый и влажный, показался между зубов.
— Эми! Подними платье до талии и встань, расставив ноги, насколько позволят твои спущенные панталоны, — рявкнул я. При этих словах я расстегнул свой широкий пояс и многозначительно положил его на край кровати.
— Ойооой! — раздался ее тихий вскрик, я отступил на шаг или два. Она вцепилась в подол своего платья и уставилась на меня, как на пришельца из другой части Вселенной.
— Или это, или ремень, Эми, — сказал я, и она в замешательстве начала оголять свои безукоризненные ноги. У нее стройные икры и округлившиеся, чуть полноватые, бедра, что ей очень идет. Высокая выпуклость ее попки действительно впечатляла. Громко сглатывая, она, наконец, продемонстрировала мне свой идеально белый живот и пушистый кустик, ее ноги медленно раздвинулись до тех пор, пока они могли двигаться.
ФарМур 
webmaster@3iks.ru