Фонарики на ёлке едва уловимо потрескивали, внушая иллюзию естественного огня. Трудно было сказать, что реально стояло за таким поведением электрических лампочек: сбои в проводке, термические реакции в пластмассовых иглах ели или намеренно рассчитанный создателями гирлянд спецэффект?
Юлия качнула ногой, переведя глаза с лампочек на экран телевизора. Звук его был приглушен, что, наверное, к лучшему, глупые новогодние телеколкости успели ей надоесть? Прикрыв рукой рот, она деликатно зевнула.
Как скучно.
Краем сознания она уловила чей-то опасливый взор, коснувшийся её колена, обтянутого тёмным нейлоном. Коснувшийся — и тут же отпрянувший.
«Витька».
Ну да, сын этих неудачников, вышедших нынче на улицу вместе с её благоверным, вышедших любоваться взрывами чужой пиротехники и запускать собственную?
Нет, ничего плохого об этой семейной чете Юля сказать не могла, но чем чаще Андрей таскал её сюда в гости под праздники, тем пуще она против воли начинала их ненавидеть, ныне же злость эта достигла своей кульминации. Шутка ли, встречать Новый Год в чужом доме?
— Можно сделать погромче, — подал нерешительно голос подросток. В душе, вероятно, мня себя очень мужественным оттого, что заговорил с девушкой. — Если хотите.
Юля усмехнулась еле заметно.
«На вы».
С виду он был лишь года на три её младше, хотя и это в их возрасте огромная разница. Если же говорить не о внешности, а о сути, то его мозг явно был переполнен тинейджерской дурью, что можно было диагностировать уже по его недавнему взгляду.
«Как ни глупи, всегда обнаружится кто-нибудь, ещё менее зрелый, чем ты?»
От инфантилов её тошнило, как бы парадоксально сие ни звучало в разуме девушки, что сама показалась бы обжигающе юной каждому. Её всегда привлекали мужчины зрелые и солидные, что было одной из причин выбора тридцатилетнего Андрея в качестве парня, но с течением месяцев она и в нём начала разочаровываться?
— Не надо, — облизнула Юлия губы, не без лёгкого удовольствия ловя на них его беглый взор. — Передача не особенно интересная.
Витя, похоже, так не считал, судя по тому, что взгляд его так и прилип к монитору. Или это он пытается отгородиться от неё, от Юли, втайне уже жалея, что не пошёл со всеми запускать фейерверки?
Её кольнула ирония.
Следом вернулась мысль об Андрее, солидном с виду мужчине, оказавшемся внутри таким же беззастенчивым лоботрясом, не дорожащим ни на грамм отношениями. Юлия думала даже разыграть карту ревности, изобразив из себя распутную шлюшку, готовую изменить спутнику почти у него на глазах с первым попавшимся слесарем или пассажиром метро, но реакция Андрюхи не отличалась от реакций политиков на Киотские протоколы.
К слову сказать, она почти не прикидывалась?
Юный организм требовал своего, по мере же того, как на дне её сознания копилась горечь и недовольство Андреем, его жалкие потуги всё меньше удовлетворяли её.
Чем дальше, тем больше ей хотелось взаправду учинить что-нибудь чрезвычайное, что-нибудь, что даст её спутнику не фиктивный, а реальный повод для ревности.
Но что?
Витька зашелестел между тем газетой, отгородившись листами бумаги уже как от Юли, так и от телеэкрана. «Ну, с этим уж точно едва ли что-нибудь выйдет», — мелькнуло ироничное у неё в голове.
По прошлым визитам в гости, по странным отрывочным разговорам подросток этот напоминал ей Гогу, застенчивого нарисованного утёнка из старого детского мультсериала, помешанного на науке и никогда не желавшего пялиться под чью-либо юбку. Вернее, он явно пытался под такового косить, хоть некоторые штрихи нарушали легенду.
«Забавно было бы сделать фривольный зондаж, проверить, какая испорченность скрывается за этой маской?»
Она улыбнулась в глубине себя, тихо и без единого звука придвинувшись к Витьке чуть ближе.