в тот момент, когда я увидела эти фотографии, это как будто я стояла в коридоре квартиры Алекса Макинтайра, одетая лишь в плащ, туфли на каблуках и высокие чулки, слушая, как он наносит мне удар в спину.
Из имеющихся доказательств было очевидно, что все то время, что мы были вместе, Том не был и близок к тому, кем он себя предоставлял. И боль, которая поразила меня, усиливалась в семнадцать раз, раз за каждый год нашей свадьбы. За это предательство он для меня умер.
Я должна отдать должное Мёрфу. Он мастерски сыграл меня. Он знал, как сильно я потерялась без Тома. И в результате он знал, что я буду чувствовать себя непривлекательной, одинокой и несчастной. Конечно, он знал все это, потому что тщательно продумал эти чувства.
Он был умным. Вместо того чтобы начать полномасштабную атаку в романтической манере, он усердно работал, чтобы я чувствовала себя в безопасности, привлекательной, любимой и, что более важно, уважаемой. Последнее было ключом к моему падению, и Мёрф неустанно играл на нем.
За всю мою жизнь, никто кроме Тома, никогда не проявлял ко мне ни малейшего уважения, уважения к тому, кем я была и чего достигла. Мёрф прошел мимо моей красоты и убедил меня, что чувствует, как глубоко болит моя душа. Что еще более важно, он сделал это неугрожающим и несексуальным способом, как будто действительно заботился о моем внутреннем базовом я.
В некотором смысле, день нашего с Мёрфом плавания под парусом и одежда, которую я носила, были тестом на характер. Если бы в тот день он попытался ухаживать за мной, я бы отследила весь его путь вплоть до его генетического кода.
Но вместо того чтобы вести себя как любой другой возбужденный мужчина, он был заботлив, внимателен и делал все что было нужно, чтобы я снова почувствовала себя уважаемой и достойной. И я на это клюнула.
Так же как люди в том стокгольмском банке, я начала очень сильно сочувствовать своему мучителю. И к тому времени, когда он взял меня на танцы, я начала видеть в нем единственного человека, который мог восстановить мою уверенность в себе и хорошее чувство, которое Том так жестоко вырвал из меня.
Любовь — это термин, который имеет много субъективных значений. Но если одна часть любви — это желание отчаянно цепляться за кого-то, чтобы сохранить собственное чувство «я», то Мёрф заставил меня влюбиться в него. И неизбежный результат этой зависимости сработал на его кушетке два дня спустя: я лежала на спине, а он был глубоко внутри меня.
Я поняла, что это было предательством, едва мы закончили. И выражение самодовольного удовлетворения на его лице только усилило мое чувство вины. Поэтому я выскочила из его дома, словно ошпаренная кошка.
Его веселые заверения о том, как сильно я буду любить все это в следующий раз, должны были предупредить меня о том, что он задумал. Но я ничего из этого не поняла. Я была слишком ошеломлена чувствами двух последовательных предательств: Тома, и моего в тот момент.
В течение недели я была на эмоциональных американских горках. Кульминацией стали мои «романтические свидания» с Мёрфом. А нижняя часть петли была, когда я увидела фотографии и сделала практический шаг, чтобы положить конец своему идиллическому браку.
Но ни один провал не может сравниться с таким ужасным концом и окончательным погружением в отчаяние, что наступил, когда Том доказал, что фотографии являются фальшивками. Тогда я впервые увидела всю коварную картину. И поняла, что виновником этого обмана был человек, которого я развлекала, пустив между бедрами прошлой ночью.
Поездка в Перу 
webmaster@3iks.ru