Было ровно шестнадцать тысяч, как и обещал Петр Иванович.
— Тогда едем кутить! – сказала Фаина.
— Куда?
— Кутить. Где мы истратим эту кучку?
Честно говоря, Макаров не хотел из этого тратить ни копейки, а собирался купить доллары. Но с такой девушкой, как Фаина...
— Мы сначала пойдем в «Янтарь», – сказал Вовка. – Потом – в «Якорь», а затем, если сможем, в таверну «Лукоморье».
— Где это все? – наморщила лобик Фаина.
— На трамвайном круге «Нагатино».
— Правда? Я не знала!
Откуда это все знал Макаров, будучи почти непьющим? Просто он как-то видел, как из длинной черной машины солидно выбирался Юра Семкин, одноклассник, в длинном кожаном пальто и широкополой шляпе. Вовка его не узнал, а Семкин узнал и окликнул. Потом они немного посидели в «Янтаре», затем – в «Якоре» и плавно перетекли в таверну, перестроенную из двухэтажной столовой судостроительного завода. Макаров пил мало, а Семкина развезло, и он похвастался, что все вокруг его собственность. «Лукоморье» было известно пьяными дебошами на первом этаже, и приемистыми девочками на втором в отдельных кабинетах.
«Янтарь» - это бывшее кафе. Просто кафе, без названия, а теперь, подишь ты, «Янтарь». «Якорь» - бывший магазин «Продукты». Там теперь бар, в котором до двенадцати танцуют девицы одетые, а после двенадцати – голые, демонстрирующие посетителям «норки» нараспашку. Этот бар так и хотели назвать вначале – «Норки», но передумали, потому что рядом затон, а в воде норки, как известно, не живут. Это вам не бобры. И магазин стал «Якорем». А заводская столовая стала «Лукоморьем» потому что там подавали луковый суп и убойный глючный абсент «Морра», по слухам, с добавкой мухоморов. Но это не точно!
В «Янтаре», до которого от трамвайного круга рукой подать, было спокойно, играла тихая музыка, и светили желтым светом причудливые потолочные плафоны с наплывами. В таком кафе хорошо завязывать отношения. Фаина с любопытством озиралась, распахнув серые глаза, потом повела рукой и сказала:
— А тут тепло!
— Хорошо, – ответил Макаров. – Тепло, но не жарко.
— Я про другое, – сощурилась девушка. – Я про настроение.
— И я про то же, – заметил Вовка. – Жарко будет в «Якоре». Там после полуночи бар со стриптизом.
— Какая гадость – этот стриптиз! – возмутилась Фаина. – И кто его смотрит?
— Мужики смотрят, и дамы бальзаковского возраста для разогрева, – пояснил Вовка. – У них гормонов мало вырабатывается, вот они и смотрят.
— И что потом?
— А что потом?
— А потом – в номера. В «Лукоморье» на втором этаже есть закутки. Хочешь, бери местную девушку, хочешь, приходи со своей. Что же нам меню не несут?
Наконец из темных глубин подсобки выплыла румяная дородная дама, как невеста, вся в белом и с кружевной наколкой на вздыбленных волосах. Она поправила объемистый бюст и прошла за стойку небольшого бара. Вслед за ней выскочил верткий субъект в белом переднике на черных брюках, в белейшей свободной рубахе с черной бабочкой и сверкающей набриолиненной головой. Под длинным носом протянулись усы в ниточку. «Нам меню!», – звучно сказал Макаров.
— Вот меню! – ответил официант, протягивая сафьяновую книжицу.
Макаров взял меню и тут же передал его Фаине.
— Тут одна рыба! – разочарованно протянула она.
— Рыба – наша специфика. Но Вы возьмите кубдари, – посоветовал «бриолин». – Это пирог с мясом и овощами.
— А мне стейк из семги. Два. – сказал Вовка. – И дорадо. Кстати, что это?
— Это морской карась, – пояснил официант, хищно поводя носом. – Карась в сметане.
— И выпить, – сказал Макаров. – Брют и полусладкое.
Мама друга. 
webmaster@3iks.ru