— Я расцениваю это как "да". И, дорогой, в любви, как и на войне все средства хороши. И это не война. Я пойду распакую наши сумки. Хочешь пойти со мной, Энни?
— НЕТ, дядя Бад собирается научить меня разбираться в садах.
— Хорошо, милая. Я бы сказала, не слишком пачкайся, но зачем беспокоиться.
Она повернулась и пошла к дому. Не успела она сделать и трех шагов, как я услышал ее тихое пение. Это была одна из ее привычек, когда она была счастлива, она пела.
Энни провела со мной час, учась перевязывать помидоры, чтобы овощи не валялись в грязи. Она пошла в сарай и взяла корзину, которую я ей велел, и я позволил ей выбрать тыкву, помидоры и кукурузу, взяв только самые спелые, оставив остальные на потом. Я увидел маленькую зеленую змею в кукурузе и показал ей ее. Она сразу же захотела подержать ее, но я сказал ей, что это дикое животное, и, вероятно, ему не понравится, когда его держат. Я позволил ей отнести двух черепах, которых мы нашли, обратно к пруду. Черепахи, похоже, любят помидоры, еще одна причина, по которой я привязал их туда, где их нельзя было есть.
Она отнесла корзину обратно в дом, с гордостью показывая Аните, что она выбрала. Мы умылись, и Анита сделала нам бутерброды с ветчиной и сыром с ломтиками помидоров, которые выбрала Энни.
Затем она приняла ванну с пеной, которую принесла с собой, переоделась в свежую одежду и сказала нам, что собирается вздремнуть в "своей" комнате, но разбудить ее, если мы сделаем что-то захватывающее. Я не был уверен, что можно назвать волнующим для восьмилетней девочки, но я пообещал.
Анита убирала на кухне, поэтому я вернулся на крыльцо и сел на качели. Мне нравилось качаться, когда я думаю. Закончив, она присоединилась ко мне, покачиваясь в дружеском молчании.
Прошло, наверное, минут двадцать, прежде чем она заговорила.
— Я не могу исправить то, что сделала, Приятель. Я много раз жалела, что не могу. Ты был для меня целым миром, и ты понятия не имеешь, что я чувствовала, когда думала, что ты обманываешь. Ты был всем моим миром, а потом тебя не стало.
Она вздохнула, еще немного покачалась и начала снова.
— Я была глупой, Приятель, глупой маленькой девочкой, обиженной и рассерженной, и я выбрала худший способ выразить это. Я больше не маленькая девочка, дорогой. Я взрослая женщина, и мне нужно подумать о ребенке. Я никогда не забуду тебя. Моему ребенку нужен отец, и ты лучший кандидат. Мне нужен муж, сильный, добрый мужчина, который поможет мне справиться с любыми проблемами и будет любить меня такой, какая я есть. Это ты, Приятель. Ты всегда был им. Я просто забыла.
— Я знаю, что ты простил меня, но я знаю, что ты никогда не забудешь. Всегда будет крошечная часть тебя, которая будет задаваться вопросом, когда я сделаю это снова. Я могу ответить на этот вопрос за тебя. Никогда. Сначала я убью себя. Я не прошу сейчас принять решение, дорогой, я прошу дать мне шанс. Если в конце концов ты скажешь "нет", я не буду с тобой драться. Я уйду и больше никогда тебя не побеспокою. Не говори ничего сейчас, если не хочешь. Просто подумай об этом.
Я посмотрел на нее с суровым выражением лица. Я увидел первые признаки страха в ее глазах.
— Мне действительно есть что сказать. Ну, все равно ответь. Во сколько нам завтра ехать в зоопарк?
Ее глаза расширились, а затем на ее лице появилось самодовольное
Артуру надоели мои дырки... 
webmaster@3iks.ru