что через час у меня все еще покалывало руку. Она чуть не вскочила со стула.
— Прежде чем ты заговоришь, я должен кое-что сказать. Да, мы спим с другими людьми, с людьми, которых мы знаем и которым доверяем. Разница в том, что ты делаешь, для меня очевидна. Мы спим с этими людьми по общему согласию, зная, что они никогда не будут угрожать нашему браку. Мы НЕ соглашались спать ни с кем, кроме группы. Если ты не думала, что это неправильно, почему ты держала это в секрете? Почему бы не выйти и не сказать: "О, кстати, у меня теперь чертовски Толстый мальчик". У тебя есть проблемы с этим? Рационализируй это как хочешь, но если ты трахаешься с кем-то за спиной своего супруга, это измена. Ты знаешь, что поступила неправильно, просто не хочешь этого признавать.
— Пора платить дудочнику, девочка. Ты жульничала. Тебя поймали. Я не позволю тебе отрицать это или пытаться раскрутить это. Если у тебя есть хоть какая-то надежда спасти этот брак, сейчас самое время быть честным.
Она сидела и плакала несколько минут, прежде чем смогла заговорить. В конце концов, я поверил, что она поняла и была искренна в своих сожалениях.
Сьюзен устроила нас на консультацию к психотерапевту, который вел наш образ жизни. Я узнал несколько вещей, о которых никогда не подозревал.
Она завидовала другим женщинам в группе, потому что я им всем нравился. Она направила свой гнев на свои скрытые доминирующие тенденции, отчуждая большую часть группы. Она больше не была счастлива этим заниматься. Я был поражен.
— Почему ты ничего не сказала? В любом случае, я пошел на это в основном ради тебя. Мы с самого начала договорились помнить. Было правило: «Когда это перестало быть забавным, все было кончено.»
Я сказал ей, что думал о том, чтобы поговорить с ней о том, чтобы покинуть группу в любом случае, потому что это стало неудовлетворительным, во всяком случае, для меня.
У вас может быть только какое-то количество фантазий, и я почти достиг своего предела. Для меня это стало немного однообразным. Это была одна из причин, по которой я проводил так много времени с их детьми, это уменьшало ожидания секса.
Она удивила меня, сказав, что в последнее время ей не хватает возможности иметь детей. Я был поражен, услышав, что она передумала. Мы говорили об усыновлении, оплодотворении для анонимного донора, даже о том, чтобы один из нашей группы оплодотворил ее при условии, что он подпишет какие-либо права или обязанности.
Психотерапевт был действительно хорош, и многое из этого сводилось к тому, что мы не разговаривали так, как когда только поженились. Мы закончили сеансы намного ближе, чем когда начинали.
Одна из последних вещей, которую она сказала перед тем, как мы остановились, была очень удивительной. Она злилась, что я никогда не держал ее в ошейнике. Я оглянулся и понял, что она была права.
— Но, дорогая, я уже владел тобой, так же, как ты владела мной. Я думал, ты это знаешь. Все остальные были просто для игры, ты ведь это знаешь, верно?
Она плакала, и в ее голосе все еще слышалось сопение.
— В глубине души я это знала. Но у всех остальных был физический символ, а у меня ничего не было. И не будь так уверен, что для них это была просто игра. Я почти уверена, что Айрис и Элис бросили бы своих мужей в мгновение ока, если бы ты им приказал. Ты сделал что-то очень мощное с этими двумя, осознавал ты это или нет.
Тестевый период. Его сын 
webmaster@3iks.ru